приключившиеся со мной с момента пробуждения в лесу и до
официальной потери квартиры. По-моему, она ничего не поняла. Она
только хлопала меня по плечу и повторяла:
– Прорвемся, товарищ.
С минуту мы молчали. Вдруг вспомнив о встрече, я буркнул:
– Мне даже одеть нечего.
– У меня есть одежда, – гордо призналась Вашингтон.
– Не сомневаюсь, только пореже об этом говори, а то я тебя убью.
– Не-а, одежда для тебя.
– С плеча Борщика ничего не приму.
– Мои вещи, – опять гордо растянула Вашингтон.
Мы сидели на огромном сундуке. В нем хранилась целая коллекция
одежды 30-х годов. Как потом объяснила Вашингтон, она нашла этот
сундук в подсобке квартиры и решила присвоить, потому что хозяин все
свои вещи забрал. Наверное, гардероб остался от предыдущих
владельцев квартиры №44. Может быть, именно тех, кто не брезговал
походами в баню.
Все это обсуждалось намного позже, после того, как мы отрезвели, а за
два часа до встречи с Валентином, я сказал: «Эта имнно та, чта мне нжно»
и стал копаться в древнем тряпье, как оказалось, исключительно дамском.
В 30-х нашей квартирой владела богатая и, наверное, влиятельная,
семья. Я мог судить только по женской ее половине – скорее всего это
была жена какого-нибудь партийного руководителя, одежду она покупала в
Париже и Лондоне и шила на заказ в московских ателье. Я выбрал
приличный, приталенный жакет из каракуля, блекло красное платье и
очаровательную шляпку-колокол. По живости все это походило на удачную
покупку в секонд-хэнде, за бомжиху меня бы не приняли. Вашингтон, дико
хохоча, навесила на меня несколько длинных ниток искусственного
жемчуга и убедила взять из сундука смешную муфточку. Еще неверной
рукой накрасила мне лицо под роковую даму и уложила волосы а-ля Джин
33
Харлоу.
С моим новым имиджем контрастировали только грубые мартенсовские
ботинки, подаренные Колей. Когда же ко мне посватался Дэн, я уяснил, что
это совершенно незаметная деталь. Естественно, я отказал!
Неверной походкой дойдя до столика Валентина, мне не удалось его
даже удивить. Все кафе порадовалось моему антикварному виду,
некоторые даже аплодировали, а Валентин сказал только одно, хотя и
дружелюбно:
– Как погляжу, вы не привыкли унывать.
Я моментально отрезвел и, источая запах нафталина, почувствовал себя
