бездыханное тело.
Сил не было даже на удивление. Второй труп принадлежал Тобольцеву.
Ему перерезали горло.
Ирония удачливости. Я был очень рад узнать, что захватил из дома
пропуск в библиотеку, хотя в своем положении совершенно не
рассчитывал ходить по подобным заведениям, как и по церквам и музеям.
Это можно было принять за благоволение судьбы. Однако, учитывая
дальнейшее развитие событий, настоящей удачливостью стоило назвать
как раз обратное. Сидел бы я в Порше, попивая чаек из термоса, ждал бы
Тобольцева и где-то в шесть вечера (я бродил по лабиринтам Ленинки
намного дольше, чем предполагал) увидел бы наряд милиции и санитаров,
извлекших из парадного подъезда два трупа. Не составило бы труда
уточнить, кому они принадлежат. Сослагательное наклонение – отрада
моя.
В крайнем случае я бы вычитал о страшном происшествии из газет, где
смерть Тобольцева рассматривалась как заказное убийство по
123
политическим интересам. Но моей судьбе потребовалось запихнуть меня в
самую гущу событий, раз я имел к ним какое-то отношение. Моя судьба
меня не жалела и всячески испытывала.
Ясное дело, из библиотеки я сбежал, не пообщавшись с милицией, на
сей раз найти выход на улицу не составило труда. Порше в миг довез меня
до Маяковской, где на пороге квартиры по иронии все той же судьбы
дремала пьяная Вашингтон. Она было попыталась что-то сказать, но я
замахнулся на нее кулаком и оборвал на полу слове:
– Я как-то без тебя умею считать!
Отныне пять трупов. Может быть, это завышенная самооценка
позволила связать все смерти с моим пассажем? Ведь Коля погиб
случайно, а Нелли наложила на себя руки даже раньше, чем впервые
прозвучало ее имя. Попахивало дешевым сюрреализмом, и я уже не знал,
что думать. Честно говоря, происшествия в библиотеки, начиная с глупой
претензии на вуайеризм, обратились испытанием для моей в конец
расшатавшейся психики. Видимо, и с этой версией согласился Диего, я
просто первым обнаружил последствия заказного убийства, а
сумасшедшего профессора прирезали как нежелательного свидетеля.
Однако это дело не имело ни малейшего отношения к моей собственной
истории. Все произошло случайно. Сколько энергии потребовалось, чтобы
по крайней мере изобразить согласие.
