в детстве, когда любой незнакомый дверной проем сулил опасность.
Особенно, если за ним была темнота, или если ты был в темноте, а из-под
двери сочился свет. Какой-то первобытный страх пред неизвестным,
помноженный на детские болезненные фантазии.
Мой самый большой детский страх представлял собой сочетание
темного дверного проема, запаха хлорки и редкой капели. А на дверной
косяк налипла пыль, колышущаяся при сквозняке. Наверное, в детстве я
так и не решился заглянуть в подобный дверной проем и страх остался со
мной навсегда.
Сейчас он вновь материализовался. Слышался запах хлорки. Лестница
уходила в темноту. Непонятными шорохами почти заглушалась редкая
капель – то ли трубы протекали, то ли внизу раковина для уборки. Можно
было убежать и продолжить поиски выхода, но мне вдруг захотелось
бросить вызов первородному ужасу. Я стал медленно и тихо спускаться по
лестнице.
Страх мог и не возникнуть. Его распалили приглушенные шорохи,
которые постепенно разрастались и все пытались мне что-то напомнить.
Что это? Я считал ступеньки и старался понять. Страх здесь неуместен,
ведь эти шорохи мне понятны, они земного происхождения, начисто
лишены фантастики, надо только их узнать, и страха как не бывало.
Я вглядывался в темноту, и как раз в тот момент, когда осознание почти
пришло, шорохи стали громче и сменились другими звуками. Непонятно,
как я не поседел до этого момента. Воображение рисовало червей,
121
копошащихся в трупе, или полчища термитов, прогрызавших поверхность.
Слишком громкий шаг, звуки резко оборвались, и из темноты на меня
сверкнули желтые глаза.
В следующий миг я был от этого места уже очень далеко. Никогда бы не
предположил, что умею так быстро бегать. И еще никогда бы не подумал,
что спутаю с чем-нибудь звуки, сопровождающие половой акт. Желтые
глаза, злобно уставившиеся на меня сквозь темноту, принадлежали
лохматому бомжу, по-собачьи пялившему свою подругу по несчастью – не
менее грязную женщину в подобие кокошника. Меня душил истерический
хохот. Никто даже не догадывается, что происходит в глубинах библиотеки
им. Ленина.
Отдышавшись, я вдруг решил, что бомж преследует меня. Он меня
изобьет, ограбит или, чего хуже, изнасилует. Я четко слышал чьи-то шаги.
В коридорах и так было темно, основное освещение ироничным образом
