Свое замечательное заявление мистер Эппин завершил явными нотками триумфа в голосе. Никто из присутствовавших не сказал вслух «Чушь!», хотя губы Кловиса пошевелились в полном соответствии с этим обозначением недоверия.
— Вы имеете в виду, — спросила после небольшой паузы мисс Рескер, — что научили Тобермори произносить и понимать легкие односложные предложения?
— Моя дорогая мисс Рескер, — терпеливо ответил чудотворец, — таким способом обучают маленьких детей, дикарей и умственно отсталых взрослых; когда же имеют дело с животным — носителем высокоразвитого интеллекта, то нет необходимости прибегать к столь упрощенным методам. Тобермори в состоянии совершенно свободно изъясняться на нашем языке.
На этот раз Кловис совершенно отчетливо произнес «Чушь собачья!» Сэр Уилфрид держался более вежливо, но столь же скептично.
— Может быть, лучше принести кота сюда и самим убедиться? — предложила леди Блемли.
Сэр Уилфрид отправился на поиски животного, а остальная компания вяло ожидала представления, в ходе которого ей более или менее искусно будут продемонстрированы любительские способности к чревовещанию.
Через минуту сэр Уилфрид вернулся, его загорелое лицо заметно побледнело, а зрачки расширились от крайнего возбуждения.
— Клянусь Богом, это правда!
Волнение его было неподдельным, и слушатели рванулись к нему в порыве вспыхнувшего живейшего интереса.
Рухнув в кресло, он сказал, переводя дыхание: — Я нашел его дремлющим в курительной комнате и пригласил пойти попить чаю. Он мигнул, как делает это обычно, и тут я повторил: «Пошли, Тоби, не заставляй нас ждать». И тут, Боже правый, он протяжно сказал жутко естественным голосом, что придет тогда, когда ему будет угодно! Я чуть было не выпрыгнул из кожи!
Незадолго до этого Эппин имел дело с абсолютно недоверчивой аудиторией; однако свидетельство сэра Уилфрида немедленно убедило всех. Разом зазвучал многоголосый хор криков изумления, в центре которого находился ученый, молчаливо наслаждавшийся первыми плодами своего грандиозного открытия.
В разгар восторгов в комнату вошел Тобермори и с демонстративным безразличием бархатными шажками приблизился к группе гостей, собравшихся за чаем.
Воцарилось неловкое молчание. Всех несколько смущала необходимость обращаться на равных к домашнему коту.
— Немного молока, Тобермори? — спросила леди Блемли с явной напряженностью в голосе.
— Я бы не возражал, — прозвучал ответ, ровный и безразличный по тону. Дрожь едва сдерживаемого возбуждения пробежала по присутствующим, так что можно извинить леди Блемли ее не очень аккуратное наполнение блюдца молоком.
