— Когда же ты выбросишь эту раскладушку?!
— Выброшу, — отвечаю, улыбаясь. — Все не соберусь никак.
Получив квартиру, я не сразу сообщил об этом матери, боясь показать ей убогие свои апартаменты, но обмолвился все же, проболтался невзначай, и, приехав ко мне впервые, мать замерла на пороге и вздохнула горестно, увидев стул, сиротствующий посреди комнаты, и старое одеяло, которым завешено было окно, вздохнула еще раз и сказала, улыбнувшись вдруг:
«Слава богу, хоть угол свой есть у тебя».
Через неделю она приехала с Черменом, и, пока я трудился в отделе, изобретал и конструировал во имя грядущего, они купили шкаф, деревянную кровать и тумбочку к ней, письменный стол (как же, Алан ведь у нас у м н ы й), купили кухонную мебель и утварь, привезли все это, расставили, повесили занавеси на окна и так далее и тому подобное, и теперь уже я застыл на пороге, вернувшись с работы, а мать и Чермен смотрели на меня, улыбаясь, и ждали — что я скажу?!
«Зачем вы это сделали?» — спросил я.
Они переглянулись растерянно.
«Я ведь не мальчик уже, чтобы покупать мне обновки. Какой ни есть, но я мужчина все-таки, вы хоть бы о самолюбии моем подумали».
«Алан, — смутившись чуть, но строго сказала мать, — все это куплено на твои деньги».
«Спасибо за информацию», — хмуро кивнул я.
Зарплаты моей невеликой мне и самому едва хватало — комнаты сдавались недешево, да и тетя Паша требовала своего, и даже Канфет, если вы помните, рубль с меня сорвал, — но ежеквартальные премии свои, 50—60 процентов от оклада, я отдавал матери, оказывая
ПОМОЩЬ РОДИТЕЛЯМ,
и возвышаясь тем самым в собственных глазах.
«Знал бы, — проворчал я, — лучше выбрасывал бы их. Ты мне мать все-таки, а не копилка».
«Хватит, — оборвал меня Чермен, — не забывай, что мы постарше тебя».
«Ну и парочка, — оглядев их, усмехнулся я, — кот Базилио и лиса Алиса», — и, махнув рукой, — ну, что с вас взять? — сходил, купил шампанского, и мы справили новоселье, весело и ладно посидели втроем, поговорили, посмеялись, вспоминая прошлое, детство мое вспоминая.
Потом они купили мне холодильник, чуть позже — телевизор, и все это опять за м о и деньги, и квартира преобразилась, даже уютной стала, и только раскладушка, прогнутая немного, портила антураж; покрытая матрасом, застеленная покрывалом, она служит диваном мне, тахтой, местом праздного возлежания, у изножья ее стоит телевизор, и, улегшись вечерком и устроившись поудобнее, я гляжу в голубое окошко, наблюдая мир.
