«…а-а-ов», — то ли поздоровался, то ли фамилию свою назвал.
«Здравствуйте», — ответил я на всякий случай.
«Трудовую книжку», — сказал он в пространство.
«Нет у него, — мягко вступила женщина, — не успел еще завести».
Он взял мой диплом, повертел в руках, раскрыл, глянул мельком и усмехнулся криво:
«М-да, кадры решают все».
Я проглотил это и понял, удивившись, что каким-то образом уже подпал под его власть.
«Как у вас с дисциплиной?» — спросил он вдруг.
«В каком смысле?» — заинтересовался я, вскипая.
«В смысле поведения», — сказал он.
Я помолчал немного и, будто вспомнив, сообщил радостно:
«Папа и мама учили меня слушаться старших, не лгать и не обижать слабых. — Он насторожился, и я добавил с удовольствием: — По дисциплине у меня всегда была пятерка».
«М-да, — протянул он и раздельно, по складам произнес: — Хо-ро-шие-у-вас-ро-ди-те-ли».
«Спасибо», — поблагодарил я и улыбнулся про себя, подумав, что он похож на возницу, упустившего вожжи.
Однако он был из тех, кто умеет подхватывать упущенное на лету.
«Наше предприятие, — заговорил он жестко, — конструирует и производит нестандартное оборудование для научно-исследовательских институтов и заводов отрасли. (Какой? — чуть не спросил было я, но сдержался вовремя.) Дело это непростое и достаточно ответственное, а у вас, как я понимаю, нет ни опыта работы, ни специальной конструкторской подготовки. Поэтому единственное, что я могу вам предложить, — это должность техника… — Заметив, как вытянулось мое лицо, он добавил: — Старшего техника».
«Но я инженер вроде бы», — в отличие от него я не умел подхватывать вожжи на лету.
«Именно вроде бы, — едва заметно улыбнулся он. — Пусть вас не смущает мое предложение. Поработаете три-четыре месяца, — в тоне его зазвучали отеческие нотки, и я догадался, что с техниками у него неважно, — освоитесь, втянетесь в работу, и все станет на свои места. Обещаю вам. Производство наше расширяется, перспективы для роста — прекрасные, — он начал тормошить дремлющее мое честолюбие, — старший инженер, руководитель группы, ведущий конструктор… Все будет зависеть только от вас».
Вместе с вожжами он держал в руках уже и меня самого, и, переметнувшись на его сторону, я помогал уговаривать себя: «Три-четыре месяца — пустяк по сравнению с вечностью, которая у тебя впереди», и, обескураженный собственным предательством, я рванулся в отчаянии:
«Учтите, я верю вам! Я вообще доверчивый!»
Он мягко, но решительно придержал меня:
