Но это был не отец. Это была…
– Мама? – вскричала Анжела. – Это ты?
Мама стояла у двери и смотрела на неё – с замешательством, тревогой и с чем-то, похожим на страх. Но это была она, она пришла вызволить её из плена огня, забрать к себе и искупить жгущую её боль.
Я знала, я знала…
Ликование взорвало её изнутри. Анжела светло улыбнулась ей, почувствовав, как давно губы отвыкли от этого нехитрого действия. Она спустилась вниз, пошатываясь, как пьяная – спешила заключить маму в объятия, боялась, что она обернётся пеплом во вспышке пламени… или, того хуже, уйдёт, бросив её одну. Анжела коснулась ладонью её лица – мама не отшатнулась, не накричала на неё, и не исчезла. Она продолжала глядеть на неё без всякого выражения. Но Анжела была бесконечно благодарна ей уже за это.
– Мама… – причитала она, не опуская ладонь, чувствуя её теплоту. – Я искала тебя. Теперь осталась только ты… Может, хоть теперь…
Она осеклась; по лицу мамы пробежала еле уловимая волна изменения. Словно это и не мама вовсе, а… Анжела мотнула головой, отгоняя жуткое наваждение.
– Мама, – она уже плакала, – почему ты не отвечаешь?
Она вновь взглянула в её глаза, глубокие, безразличные, на сеть морщин, опутывающих лицо. Но никаких морщин не увидела. И глаза тоже изменились… зеленоватые, испуганные, горящие недоумением. Невидимая волна пошла снова, но на этот раз не только по лицу – она меняла весь образ, разрушая маму и наспех рисуя человека, который успел ей надоесть за последний день.
– Анжела?
– О Господи! – она отшатнулась от него, как от прокажённого, в сторону огня. Джеймс сделал неловкое движение в её сторону, словно пытаясь поймать её, не дать войти в пламя. – Ты… ты не мама… извини…
Он смотрел на неё с удивлением и некоторым сочувствием. Анжела закрыла руками лицо, коснулась своих горящих щёк. Как… как такое возможно? Как может так быть, что вся реальность, которая её окружает – лишь затянувшееся заблуждение? Она попыталась найти в памяти хоть что-то, что объяснит это, приободрит… но ничего не нашла.
Я сошла с ума, обыденно подумала она и посмотрела наверх. Ей показалось, что тёмный человек, ждущий её там, одобрительно кивнул. Языки огня разгорались, и на лестнице становилось всё жарче.
– Анжела, – голос Джеймса сел; он поднял руку, и она сделала ещё один шаг назад. – Не иди туда. Не надо…
Она посмотрела на него. Джеймс стоял пятью ступеньками ниже, и потому она могла видеть его сверху. Зелёная куртка порвалась и вся забрызгалась кровью. Краешек фотокарточки по-прежнему торчал из кармана – на этот раз уже с изодранными краями. Но самые разительные перемены произошли с самим Джеймсом. У Анжелы проскочило удивление – как она могла принимать этого слабого, измученного человека чуть ли не за полубога? Джеймс весь как-то сник, уменьшился в размерах. Нервно дёргались губы, глаза затянулись вуалью отчаяния. Вдруг Анжела поняла с устрашающей ясностью, что Джеймс тоже не доживёт до следующего утра. Как и она…
