После этих слов, поклонившись, Селиванов подошел к Павленской, взял её за руку и вывел из зала заседаний в полной тишине. Только стук каблуков отдавался эхом в ушах членов комитета…
Лена была поражена и крайне удивлена подобным поворотом событий. Она была уже спокойна за свою судьбу, и за судьбу Союза, ведь с таким убедительным оратором невозможно спорить! Но всё же, её мучил один вопрос, который мог привнести немного ясности и умиротворения в ту череду событий, невольной участницей которых она стала.
— Товарищ Селиванов, разрешите задать один вопрос? — с плохо скрываемым волнением спросила Лена.
— Всё что угодно, сестричка
— А почему вы тогда не продиктовали мне сообщение? Почему отвернулись и уснули? Я, между прочим, сочла это за хамство.
Селиванов снисходительно улыбнулся и, смеясь лишь самыми уголками, рта ответил:
— Ты меня прости, Ленок, но тогда мне просто очень хотелось спать…
Aerys
Что и требовалось доказать (219)
Вычислитель Вероятностей был ограниченно разумным. Его создатели не путешествовали в космосе: оставаясь в замкнутой самообеспечивающейся техносреде, они накапливали и обрабатывали информацию о био- и ноосферах далеких миров.
Третья планета системы была обитаема. Значительная волновая и двигательная активность отмечалась на её спутнике, следующем – четвертом по порядковому номеру небесном теле, и в поясе астероидов. На второй планете упорядоченно излучали только два крупных объекта.
Ника задумчиво свистнула в усилитель шлема. Звуковые вибрации передались породе, от неё – роботу, который подбежал, забавно переставляя суставчатые ноги.
Молекулярным щупом она взяла последнюю пробу и просмотрела данные анализатора. Пора возвращаться. Ионный душ, тренажеры, бассейн. Пообщаться с родителями. Оранжерея. Мама обязательно спросит об экспериментах с растениями. Сутки на поверхности кончились. Целую неделю можно работать дистанционно, из модуля.
Коллектив, милые лица: насмешливая Алдона, обстоятельный Майк, Владислав, Ю, Беллочка, Кирилл, Георгий. И мрачноватый Степан с угольно- черными глазами.
Между ними ничего не было кроме профессиональных товарищеских отношений, даже самого легкого флирта. И всё же с каждым днем всё более томительно и жутко балансировать на этой грани. Он никогда не выражал интереса большего чем вежливое дружеское участие. Нужно ли дать ему понять, можно ли? Что будет, если Степан откажется? Сможет она быть рядом по-прежнему, проектировать вместе – или надо будет переводиться в другую группу? В такой ответственный момент имеет ли она, советский инженер, право рисковать реализацией Проекта ради личных эмоций?
