Дни даже в такой достаточно свободной форме заключения тянулись как жевательная резинка. Да и область привязки ей назначили не лучшую: ни одного интеллигентного человека вокруг, не с кем было говорить. КМП тоже отобрали, а взамен выдали продукт прогресса времен её деда – планшетный компьютер с чудаковатым логотипом в виде надкушенного яблока. Он был очень большим, и не умел почти ничего. Поэтому Лена всё свое время просто читала книги – на это её компьютера хватало.
Но даже самая долгоиграющая жевательная резинка когда-то кончается, и спустя время, долгое по ощущениям Лены время, её вызвали в Комитет по Освоению Марса, и временно разрешили покинуть установленную область привязки. Хоть какое-то разнообразие.
В назначенный день Лена предстала перед Комиссией. У нее не было ничего, чтобы защищаться от нападок уважаемых членов комитета: медицинская карта осталась на отнятом КМП, свидетелей у неё не было. Было только отправленное письмо. Это была её последняя надежда на чудесное освобождение. За халатность в отношении волонтера ей могли грозить очень неприятные санкции. Волонтеры были на вес золота. И не удивительно: если бы у Лены были бесплатные рабочие, трудящиеся на опаснейших работах за идею, она бы тоже берегла их, как зеницу ока.
Три удара по графину с водой звонко разлетелись по полупустому залу заседаний – слушание по делу смерти волонтера началось, и глава комиссии, имени которого Лена не знала, выступил первым:
— Уважаемые товарищи, моё выступление будет коротким. Мы собрались здесь, чтобы обсудить недавно случившийся инцидент на орбитальном медицинском госпитале. После череды обстоятельств, трактуемых, как халатность медсестры, был найден мертвым волонтер Нестеренко А.М. Но не это главное. Сестрой Павленской, которая находится ныне в зале, было отправлено письмо, подписанное именами товарища Нестеренко и многоуважаемой медицинской сестры Павленской. Письмо, сразу скажем крайне странного содержания. У каждого из вас, в компьютерном помощнике есть копия – можете ознакомиться. Главная идея письма, записанного, видимо, со слов больного, состоит в том, что кампания по освоению Марса должна быть свернута. Так, товарищ Павленская?
— Я записывала со слов больного дословно, поэтому достоверно о содержании его мысли судить не могу. Но позволю себе с вами согласиться, что содержание этого послания именно такое, — серьезно и с чувством достоинства парировала Лена.
— Именно. Смерть больного, причем смерть странная – это единственное подтверждение того, что наша кампания на Марсе опасна. Но бесполезна ли она? Стоит ли нам её прекращать? Многое уже сделано, и человечество уже в нескольких шагах от освоения новой планеты. Вот так вот взять и перечеркнуть все усилия, основываясь только лишь на этом письме? Сказать гражданам, что их усилия были напрасны? Кто что думает по этому поводу?
