— Ты, ты, ты, ты…
В ответ она задыхалась от страсти.
— Любимый! Милый! Счастье мое!.. Я не могла тебя дождаться.
Она стыдливо покосилась на окно купе.
— Давай не здесь, Сашенька, — сказала она, мягко, но настойчиво отстраняясь от него. — Нехорошо как-то — люди смотрят.
— Пусть смотрят!
— Не надо, Саша… Пойдем куда-нибудь, посидим, поговорим. Хорошо? Я очень по тебе соскучилась.
Она с надеждой посмотрела на него:
— Я думала, что больше тебя никогда не увижу.
— Какие глупости! Но как ты узнала, что я здесь?
Глаза Виорики стали грустными и заблестели от слез.
— Не надо. Я не хочу об этом. — И предложила: — Поехали к тебе.
Уже ночью, в убаюканной темнотой квартире, она прижималась к нему теснее:
— Я вот сплю, и снишься ты мне, — шептала она ему, играя локоном его волос. — Стоишь у дверей квартиры, но не входишь. Грустный такой. Я просыпалась и бежала открывать, но никого не было. Можешь мне не верить, но после таких снов я получала от тебя письмо. — Она засмеялась, прильнув щекой к его груди. — Очень хорошие письма. Я забрала их с собой.
— Куда? — необдуманно, просто так, спросил он.
— Это неважно, любимый — обыкновенные женские тайны… Я жила твоими письмами. — И вдруг спохватилась. — Ты же… Тебя ранили! Больно было?
— Я тебе об этом не писал, — удивился он. — Снова тайна?
Она положила ладонь на его губы:
— Не надо больше об этом.
— О чем?
— О тайнах. Я устала от них и хочу только тебя, пока есть время.
Он любил ее, удивляясь своей силе. Так, в страсти, прогорела ночь.
Только-только чернота ночи стала разбавляться жидкими утренними сумерками, Виорика встала с постели и стала собираться.
— Ты куда? — спросил с удивлением Александр.
— Все. Мне пора. — От недавней ласки и тепла не осталось и следа. Ее голос был суров и непреклонен. — Действительно пора.
— Вика, — взмолился он, — я совершенно ничего не понимаю. Сядь, пожалуйста, и объясни.
Я ничего не могу объяснить, но обещаю, что скоро мы встретимся вновь, и тогда ты во всем разберешься сам.
— Мне надоели эти тайны! — не выдержал и вспылил он. — Я имею право знать!
Но она не обращала не его отчаяние никакого внимания, спокойно расчесывая волосы у зеркала. Он вскочил с кровати, побежал на кухню, где за пять минут сварил кофе, и, вернувшись в комнату, вылил его на ее белоснежное платье.
— Теперь ты никуда не уйдешь, — заключил он, демонстрируя Вике свою "работу". — Я тоже имею полное право делать глупости…
Она отвернулась от зеркала и увидела свою одежду. В следующее мгновение Александр оглох и ослеп от какого-то странного взрыва, вспышки и рева словно, кроме двух людей в квартире было еще какое-то страшное животное; что-то толкнуло его с такой силой, что он взлетел в воздух и ударился о стену. Боль была настолько сильна, что на несколько секунд лишила его сознания.
