Малышка задвигалась, поднимая и опуская ножки.
— Как ты думаешь, ей нужно одеяло? — прошептала Элли.
— Здесь вроде тепло. Взгляни-ка на нее.
Малышка подняла головку, услышав голос.
— Она на меня смотрит. — В голосе Элли теперь звучало удивление.
Макс наблюдал за Мышонком. Она подняла ручки ко рту, а потом повела одной из них в сторону, нащупывая грудь. Она начала двигать головкой в стороны и тереться носиком о грудь Элли — точно так же она не так давно возила головкой по футболке Макса. Он открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь ободряющее, но передумал. Ему не хотелось прерывать магию, которая творилась на его глазах. Шум и голоса из-за двери стали незаметны, и в комнате воцарилась совершенно особенная тишина. Макс и Элли наблюдали за ребенком, оба вовлеченные в нечто такое, чему не хотелось мешать. Что-то первозданное и инстинктивное. Что-то чудесное.
Мышонок теперь качала головой. Потом она вытянула шею, ее головка дернулась и приземлилась прямо на грудь Элли. Элли ахнула и протянула руки, чтобы поддержать малышку, которая открыла ротик и высунула язычок в поисках соска.
У Макса перехватило дыхание. Он мог бы поклясться, что, когда малышка наконец нашла сосок, его сердце сбилось с ритма. Он услышал сосущий звук. Когда маленькая ручка сжала грудь женщины, он с трудом сглотнул, ощущая в горле что-то подозрительно похожее на подступающие слезы. Потом Элли подняла взгляд — она не скрывала слез. Они катились по щекам и блестели в глазах, но Макс никогда ни на чьем лице не видел такого выражения счастья. Он не мог отвести взгляда. И сглотнуть тоже больше не мог, но это потеряло значение.
Он потом вспоминал эту минуту всю свою жизнь. Это счастье. Связь — между Элли и ее ребенком. Между ней и им самим. Этот момент искупил все безумие прошедшей недели — ведь если бы он не притворился отцом, он не был бы сейчас здесь и не мог бы наблюдать за этим чудом. Он и Элли разделили эту магию — никто другой не мог бы к этому прикоснуться или хотя бы отдаленно понять.
Элли первой отвела глаза, и он чувствовал, каких усилий ей это стоило. Она снова посмотрела вниз, и Макс тоже. Мышонок блаженно сосала, глядя на мать. Элли больше не поднимала взгляда. Но Макс запомнил его навсегда.
Теперь он мог сморгнуть набежавшие слезы, глубоко вдохнуть и медленно выдохнуть. Мог даже улыбнуться. Его работа закончена.
