Это было очень хорошо. Просто замечательно. Он сможет, наконец, пойти домой и спать целую ночь. И вернуться к работе — Макс прямо-таки не мог дождаться изматывающей ночной смены в неотложке. Последние несколько дней неожиданно и неприятно нарушили обычное течение его жизни, и чем скорее все войдет в колею, тем лучше. Наверное, стоит предложить парням в выходные прокатиться на мотоциклах. Может, Рик тогда прекратит над ним смеяться из-за этого спектакля с отцовством. А Джет перестанет коситься и бормотать себе под нос, что он сошел с ума.
Они почти пришли. Элли поместили в отдельной палате в конце отделения. Она сегодня утром впервые встала на ноги и была еще настолько слаба, что в ближайшие несколько дней ей будет нужна помощь, но медперсонал всегда к ее услугам. Им, в конце концов, за это платят, — но они будут особенно стараться, потому что все просто влюблены в Мышонка.
Тяжесть на руках стала уже привычной. «Метод кенгуру» был, конечно, уже не нужен, но Макс никогда не забудет ощущение этого маленького тельца, прижимающегося к его груди. И чувство удовлетворения, подобного которому он никогда не испытывал. Например, когда она в первый раз взяла бутылочку. Или переставала плакать, только когда медсестра возвращала ее к нему на руки. «Ну вот, — с очевидной неохотой говорила она, — она хочет к папе». К папе. Это ли чувство отцовства? Он знал — оно принесет с собой огромную ответственность. И постоянную тревогу, что случится что-то плохое. Эта тревога порождала жажду защищать — довольно разрушительную, если уж говорить начистоту. Ну не сумасшествие ли — брать отгул, чтобы охранять этого ребенка? А если он чувствует нечто подобное к малышу, которому даже не отец, то помоги ему Господь, когда у него появятся собственные дети! Во всяком случае, можно считать всю эту историю предостережением.
Малышке, кажется, переезд не нравился. Она хныкала, когда они наконец добрались до палаты Элли, которая сидела, обложенная подушками. Она была бледна, и ее длинные волосы лежали безжизненными прядями, но следы от катетеров и кислородной маски исчезли, и, когда она увидела в дверях Макса с малышкой, ее лицо озарилось лучезарной улыбкой, от которой у Макса перехватило дыхание. Элли протянула руки, и Макс передал ей сверток. Но не спешил уходить — Мышонок плакала, и вполне могло оказаться, что он единственный, кто сможет ее успокоить. Ведь он знал этого ребенка лучше всех остальных, включая даже его мать. Он может понадобиться. Может, через некоторое время.
