Там, где упал | страница 3
– Здравствуйте добрые люди! Порадуйтесь за меня: я живым из рейса вернулся!
Не зря говорят: "В чем отличие моряка от ребенка? – Хрен побольше, да умишка поменьше!"
В общем, пьяный в дымину, я вернулся на свой пароход: собирать вещи. "Инта" стояла у плавмастерской "Двина", вторым корпусом к какому-то "рыбачку". Прикатил я туда на такси, в полной уверенности, что сейчас глубокая ночь. (Поди разберись, если солнце за горизонт не заходит?) Даже расплатился с таксистом по двойному, ночному тарифу. А раз такая оказия – с собой прихватил ящик пива и шесть "пузырей" водки.
Водку я рассовал по карманам, а пиво понес впереди себя. Но только ступив на трап, с тоской обнаружил, что совсем ничего под ногами не вижу. – Мешает ящик!
Сейчас грохнусь! – мелькнула мыслишка. Пока я ее думал, – и точно грохнулся! Ящик рассыпался, зазвенел. По железной палубе "рыбачка" потекло, запенилось пиво.
Надо же! Девять литров – коту под хвост! – чуть не заплакал я, догоняя две уцелевших бутылки. – Хорошо хоть водка не пострадала!
– Эй, угости пивком!
Вот сволочь! У человека горе, а он еще и подкалывает!
– Пошел на…! – внятно сказал я прямо в чумазую морду, что вынырнула из трюма. И протрезвел.
К моему удивлению, кругом было людно. (Еще бы, разгар рабочего дня!) Начальство в погонах с широкими лычками брезгливо отряхивало форменные штаны, гоняя по пальцам пивную пену.
"Свинья!" – мысленно произнес седовласый гигант с шевронами капитана-наставника.
Критику я проглотил, счел ее справедливой. – И правда свинья! Это же надо, восемнадцать бутылок!!! Хорошо хоть не водки!
Шагая на борт "Инты", я выронил сразу две "беленьких", – выпали из карманов. Их подхватил на лету тот самый чумазый тип:
– Бутылочку не продашь? – спросил, возвращая пропажу.
– Ты что?! – возмутился я. – Если кто-то узнает, что Антон на "Двине" водкой торгует, – заплюют! И правильно сделают! Рад бы помочь, да никак не могу. У нас на борту полна хата голодных ртов. И вы расстарайтесь, раз припекло. – Зашлите кого-нибудь на "железку".
– Тут видишь какое дело, некого посылать. Регистр у нас.
– Регистр?! – (Так, так, так, что-то мне это напоминает!) – А как называется ваша посудина?
– С утра называлась "Норильск".
– Во! – Меня осенило. – А ты кто такой?
– А я старший механик.
– "Дед", значит… Ну, ладно! Если не врешь, загляну!
Заглянул я к нему с литрушкой в кармане. Сразу предупредил:
– Не продаю, угощаю!
– Заметано!
Звали стармеха Леха Рожков. Жил он в стандартной каюте, но довольно зажиточно. В узкую щель между переборкой и рундуком, умудрился втиснуть холодильник "Морозко", а на синий линолеум пола, постелил хоть и старенький, но настоящий ковер. Это говорило о том, что "дед" в экипаже – человек постоянный, а значит, – свой, Архангельский, не вербованный, не лимитчик. Пил он тоже по-нашему: без закуски. Стакан хватанул, и сказал: