«Щенки» вышли на экран в 1957 году, в том самом году, когда русские запустили первый спутник, но моя жизнь изменилась задолго до этого. Мы с Иво Новаком еще занимались подготовкой к съемкам, когда из уютного артистического кафе «Славиа» на берегу Влтавы вышла молодая пара. Я стоял у дверей кафе с группой приятелей, и мы все замолчали и уставились на женщину. Она притягивала к себе, как коробка со сладостями. Она была совсем юная, но очень изысканная. С ней был молодой актер, которого я немного знал; я быстро заговорил с ним. Он не представил меня молодой даме, и она ничего не сказала, так что мне оставалось только затягивать банальнейший разговор и периодически поглядывать на нее. Чем больше я смотрел, тем больше мне нравилось то, что я видел, но парень вскоре увел ее.
— Черт возьми, кто это? — спросил я моих друзей, как и я наблюдавших за фурором, который она производила на улице.
— Это Яна Брейхова, — ответил кто-то.
Они мало что знали об этой Брейховой. Они думали, что она, может быть, где-то снималась, причем в ролях девочек-подростков, но на самом деле за плечами Яны уже было два-три серьезных фильма.
Поскольку в то время мы с Иво Новаком все еще были заняты поиском исполнителей, на следующее утро, едва увидев его, я сказал:
— Вчера я видел кое-кого, кто нам нужен.
Мне понравились пробы Яны Брейховой, впрочем, она, наверное, понравилась бы мне даже за жерновами в асбестовой шахте. Я сидел и улыбался. Когда она закончила, я проводил ее в коридор и спросил, не могли бы мы пообедать вместе.
— Может быть, когда-нибудь, — ответила она.
Яна была слишком красива, чтобы играть главную роль в нашем приземленном фильме, но мы дали ей роль подружки. Она выглядела очень естественно на экране, причем не только для моих глаз, затуманенных любовью, ведь в дальнейшем она стала ведущей актрисой своего поколения.
Мы пообедали, и начался наш роман, и я не знаю, искусство ли отражало жизнь или жизнь — искусство, но нам, как и влюбленным из «Щенков», было некуда пойти. Теперь я зарабатывал деньги и снимал комнату в квартире портного на улице Скоржепка, но мой хозяин, как и все остальные домовладельцы в Праге, не разрешал приводить гостей. Конечно, я все равно пытался протащить Яну в свою комнату. Мы решили дождаться, пока портной ляжет спать, а потом подняться в квартиру, но это были лишь мечты. Как только мы стали раздеваться, портной забарабанил в дверь.
— Молодая дама должна уйти! Молодая дама должна уйти! Молодая дама должна уйти! — повторял он, как испорченная пластинка.
