Он шел к Дому быта, и разные мысли приходили в его голову. «Странно, — думал он, — от моего общежития до столовой 200 метров. До работы тоже 200 метров. До милиции 200 метров. До больницы и райкома тоже 200 метров. Общежитие — центр мироздания, вернее поселка. Пуп района».
«А я кружусь в треугольнике, — вдруг подумал он, — работа, общежитие, столовая». Или — общежитие, милиция, райком. Или — общежитие, работа, больница. Бермудский треугольник моей нынешней жизни».
Эти мысли вынудили его зайти в столовую и купить бутылку яблочного. В лаборатории, пересиливая себя, он сперва зарядил бачок, а пока пленка проявлялась, поставил в аппарат свежую кассету, и лишь потом, переложив катушку с пленкой в другой бачок с фиксажем, врубил красный фонарь, аккуратно, ножом, снял крышечку с бутылки и медленно, по глотку, выцедил первый стакан.
Сигарета показалась вкусной, дым змеился в красном свете. Он посидел несколько минут, прикрыв глаза, врубил верхний свет, просмотрел пленку.
При диафрагме 5,6 все кадры были отличными, но все три кадра пятого снимка не вышли, вместо них на пленке было какое-то темное пятно с размытыми краями. Он долго всматривался, не понимая причины дефекта, потом сунул пленку в таз с водой, закинул ремешок аппарата на правую руку и пошел, было, к выходу.
— Вы просили на проверку…
— А-а, — он доброжелательно остановился перед старушкой с внучкой, — пойдемте, пойдемте.
В павильоне он долго усаживал пионерку, настраивал свет, общелкал ее «Зенитом» с разных положений, приговаривая смешные прибаутки. Он больше не ощущал в ней маленькой женщины, розовая мордашка вызывала доброе умиление, хотелось сделать отличный портрет, о чем и сообщил бабушке, лучась гостеприимством, что, впрочем, не помешало ему содрать с нее аванс за семирублевый портрет.
— Все будет тип-топ, бабуля, — весело приговаривал он, выписывая квитанцию, — через два дня получите суперпортрет размером с картину.
Проводив бабусю он некоторое время смотрел в окно, вспоминая среди всего этого удачного и хорошего, нечто тревожное, вспомнил, наконец, и пошел в милицию.
— Маэстро, — окликнул он паспортиста, — где там алкаши?
— Отпустили, а что?
— Да вот, один не вышел.
— Какой?
— Да, бес его знает. Пятый.
Паспортист тоже лучился гостеприимством и охотно запер свой кабинет, пошел с фотографом к дежурному, где они выяснили, что пятым был некто без документов и его пока не отпустили.
Дежурный вывел из камеры пятого, который оказался несуразно тощим мужичком лет 30 с абсолютно прозрачными глазами, птичьим носом и белыми тонкими губами.
