Молодежи надо вновь обрести чистоту. Они испытывают пресыщение раньше, чем голод удовлетворен. Закуска уже не доставляет наслаждения или же оно сразу пропадает. Лакомок больше нет.
Нет больше иллюзии, нет мечты. Лучше, чем в кино или в книгах, ничего не придумаешь.
Едва успев созреть, юноша уже наделен дьявольской просвещенностью второй молодости.
Каждому приходится на свой страх и риск изобретать любовь.
Заново ничего не придумаешь, и поэтому все перемешивается, чтобы создать впечатление новизны. Ромео говорит, как Скарфаче, он выпячивает грудь, как Тарзан, сжимает кулаки, как Джо Луис, он смел, как Марко Поло, проницателен, как «Ястреб Сьерры».
Чтобы быть на высоте, парни устраивают потасовку, они наносят удары кулаками, столами, ногами. Чтобы любить — надо ненавидеть; чтобы завоевать любовь — надо победить.
В разорванных костюмах, обезображенные, дрожащие, все в крови, они чувствуют себя влюбленными и гордыми. Жестокими и нежными.
Они вступают в безжалостный мир и не могут жить без поэзии.
Их жизнь начинается в субботу. Понедельник придет своим чередом, и тогда они снова будут тянуть свою лямку, искать работу, ломать себе голову, бередить сердце. А сегодня— воскресенье. Вольпельер поет:
Ночи Китая,
Дивного края,
Ночи любви…
Сегодня воскресенье, и они считают себя свободными.
* * *
— Послушай‑ка, Жако, твое белое кашне выглядит просто шикарно, знаешь…
— Да, Милу, это мать мне сварганила. Практичная штука и теплая.
«Канкан» — большое бистро на другом конце Гиблой слободы, ближе к Парижу. За баром, через двор, имеется еще один зал, танцевальный, и при нем другой бар. В дни танцев хозяин, Канкан, чаще всего сам обслуживает второй бар: когда все кругом подчиняется ритму жава, подавать вино должен мужчина.
При входе в танцевальный зал звуки аккордеона сразу хватали за сердце. Иньяс обладал даром выжимать откуда-то из глубины мехов надрывно низкие ноты и тотчас же переходил на самые верха, словно обезьяна, взобравшаяся на макушку дерева, и закручивал там разные вариации и трели, а пальцами левой руки спокойно продолжал перебирать клавиши басов. От его музыки пол ходуном ходил под ногами.
Переступив порог «Канкана», парни из Гиблой слободы сразу начинали вертеть бедрами, дрыгать ногами и поводить плечами. Г лаза их бегали вдоль стен, где, ожидая приглашения, стояли девушки. Жако тотчас же отыскал Бэбэ.
Парни никогда не оспаривали у него девушку. Поэтому он не стал торопиться. Прошелся по залу, слегка раскачиваясь под плавные звуки вальса и напевая себе под нос:
