— Было четверть шестого.
— Вы вернулись в «Три короны» без четверти шесть. От дома вашего дяди до гостиницы не более семи-восьми минут хода.
— Я не сразу пошел назад, я еще побродил по городу.
— В такую стужу, в снегопад?
— Снег тогда не шел. Снег пошел позже.
— Понятно. И какого же характера у вас был разговор с дядей?
— Да так… Ничего особенного… Просто захотелось поговорить со стариной.., увидеть его. Вот и все, понимаете?
«Врать не умеет, — подумал инспектор Нарракот. — Я бы, пожалуй, придумал что-нибудь более складное». Вслух он сказал:
— Очень хорошо, сэр. Могу я теперь поинтересоваться, почему, услышав о смерти вашего дяди, вы покинули Экземптон, не обмолвившись о своем родстве с убитым?
— Я испугался, — откровенно признался молодой человек. — Я понял, что его убили примерно в то время, когда я ушел от него. Это могло испугать кого угодно, ведь верно? Я перетрусил и удрал на первом попавшемся поезде. Вы знаете, бывает, нервы не выдерживают. И у любого не выдержат нервы в такой ситуации.
— И это все, что вы можете мне сказать, сэр?
— Да. Да, конечно.
— Я надеюсь, вы не откажетесь пройти со мной, чтобы записать ваши показания. Потом вы прочитаете их и подпишете.
— И все?
— Очень может быть, мистер Пирсон, что вас придется задержать до выяснения обстоятельств.
— Боже мой, — взмолился Пирсон, — ну кто мне теперь поможет?
В этот момент раскрылась дверь и в комнату вошла молодая женщина.
Это была, как сразу про себя заметил инспектор, совершено исключительная женщина. И не то чтобы она была необыкновенно красива, но лицо у нее было какое-то особенно привлекательное, такое лицо, которое, увидев однажды, уже нельзя забыть. В нем было и чувство здравого смысла, и то, что французы называют savoir faire[10], и неукротимая решимость, и подающее напрасные надежды очарование.
— Джим! — воскликнула она. — Что случилось?
— Все пропало, Эмили, — сказал молодой человек. — Они думают, что я убил своего дядю.
— Кто это так думает? — требовательно спросила Эмили.
Молодой человек указал на своего посетителя.
— Это инспектор Нарракот, — сказал он и, изображая официальное представление, мрачно добавил:
— Мисс Эмили Трефусис.
— О! — произнесла Эмили Трефусис. Она изучала инспектора внимательным взглядом карих глаз.
— Джим, — сказала она, — ужасный идиот, но он не убивает людей.
Инспектор промолчал.
— Я уверена, — сказала Эмили, поворачиваясь к Джиму, — что ты наговорил тут самых невероятных глупостей. Если бы ты, Джим, почаще читал газеты, ты бы знал, что с полицейским нельзя разговаривать, пока рядом с тобой нет порядочного адвоката, который смог бы достойно ему ответить. Что тут происходит? Вы арестовываете его, инспектор?
