Инспектор юридически грамотно и корректно объяснил, что именно он делает.
— Эмили! — закричал молодой человек. — Ты же не поверишь, что я такое сделал, ведь не поверишь?
— Пет, дорогой, — кротко произнесла Эмили. — Конечно нет. — И добавила задумчиво:
— Духа у тебя на это не хватит.
— Нет у меня, нет ни единого друга на свете, — захныкал Джим.
— Как это нет! — сказала Эмили. — У тебя есть я! И не вешай голову, Джим. Посмотри только, как сияют бриллианты в кольце на безымянном пальце моей левой руки! Вот твоя верная подруга. Отправляйся с инспектором, а остальное предоставь мне.
Джим Пирсон поднялся. С лица его все еще не сходило выражение растерянности. Он взял со спинки стула пальто, надел его. Инспектор Нарракот подал ему шляпу, которая лежала на бюро рядом. Они двинулись к двери. Отдавая дань вежливости, инспектор произнес:
— Всего доброго, мисс Трефусис.
— Au revoir[11], инспектор, — томно произнесла Эмили. И если бы он знал мисс Эмили Трефусис лучше, он бы понял, что в этих трех словах — вызов.
Глава 11
Эмили принимается за дело
Коронерское следствие[12] проводилось в понедельник утром. Перенесенное почти сразу же на следующую неделю, оно утратило характер сенсации для широкой публики. Однако суббота и воскресенье принесли Экземптону известность. Сообщение о том, что племянник взят под стражу по подозрению в убийстве своего дяди, превратило строки заметки для последней страницы газеты в огромные заголовки. И в понедельник репортеров в Экземптон наехало немало. А мистер Чарлз Эндерби имел основание еще раз поздравить себя с преимущественным положением, которое он получил из-за счастливой случайности с призом в футбольном конкурсе.
Журналистская интуиция подсказывала ему не отставать от майора Барнэби. Под предлогом фотографирования его коттеджа он рассчитывал получить интересную информацию об обитателях Ситтафорда и их отношениях с покойным.
От внимания Эндерби не ускользнуло, что во время ленча маленький столик у окна оказался занят весьма привлекательной девушкой. Его заинтересовало, что она делает в Экземптоне. Одета она была добротно: просто и пикантно и не походила, на родственницу покойного. Еще менее ее можно было причислить к праздным зевакам.
«Долго ли она тут пробудет? — задумался Эндерби. — Как жаль, что сегодня в полдень мне отправляться в Ситтафорд. Вот не везет! Что ж, за двумя зайцами не погонишься…»
Но вскоре после ленча мистер Эндерби был приятно удивлен. Он стоял неподалеку от «Трех корон», наблюдая за быстро тающим снегом и радуясь нежарким лучам зимнего солнца, как вдруг услышал голос, совершенно очаровательный голос, обращенный к нему:
