Опыт 2000-х позволяет утверждать, что мирное разрешение валютных войн напрямую (по примеру договоров «Плаза» и «Лувр») было возможно в экономически однополярной системе, которая существовала в 1980-е, и маловероятно сегодня.
В то же время нарастает опыт косвенных действий монетарной политики, способствующих ослаблению курса. Речь идет о «количественном смягчении», которое в 2009–2012 годах проводили некоторые крупнейшие центробанки (ФРС, ЕЦБ, Банк Англии, Банк Японии). Рост денежной базы и близкие к нулевым ставки своим косвенным эффектом имеют ослабление национальных валют.
Настоящее и будущее валютных войн
Происходят ли валютные войны сейчас и ожидать ли их в будущем? Ответ на этот вопрос вряд ли может быть однозначным. Единственным среди крупных экономик очевидным валютным манипулятором помимо Китая сегодня могла бы стать Япония, премьер которой
СиндзоАбэ
построил предвыборную кампанию на необходимости стимулирования экспорта при помощи монетарной политики. В результате курс иены в конце 2012 года ослаб почти на 20% только на спекуляциях о том, что такие интервенции могут быть проведены (график 6).
В то же время Швейцария с фиксированным порогом укрепления курса в 1,2 франка за евро, с сентября 2011 года собравшая более 500 млрд долларов резервов, критике не подверглась.
Есть ряд различий в позиции этих стран, и основное, конечно, кроется в размере экономики. Япония — крупнейший торговый партнер США (4-е место), ЕС (7-е место), Китая (4-е место). Швейцария — важный торговый партнер ЕС (4-е место), но она не важна для большинства неевропейских членов «двадцатки». Кроме того, курс евро к франку оторвался от установленного потолка 1,2 франка за евро полгода назад и пока не проявляет признаков приближения к нему. Япония же, напротив, говорит о готовности существенно повлиять на курс в будущем.
Отношение членов московского саммита к возможным валютным войнам было ощутимо более сдержанным, чем можно было ожидать. Возможно, такая реакция связана с тем, что некоторые политики и эксперты считают США основным актором валютных войн нового поколения. Конечно, в случае США ни о каких валютных интервенциях или ограничениях потоков капитала речи не идет — используются инструменты денежно-кредитной политики, пусть и не вполне традиционные.
Программы «количественного смягчения» ФРС были направлены на избавление инвесторов, застрявших на рынке ипотечных облигаций и облигаций казначейства, от этих бумаг. Невозможно проследить за тем, куда были вложены предоставленные ФРС средства, однако рост денежной базы объективно увеличил количество долларов на рынке, а в случае роста кредитного мультипликатора объем доступных долларов весьма существенно вырастет относительно остальных валют. Таким образом, закладывается основа или для роста инфляции, или для дальнейшего ослабления курса.
