– Это Сергей и Настя, – прошептал я волнуясь, – кто же третий?
Тени согнулись, и головы их легли на стене.
– Это Стёпа, – с удивлением произнёс я, – откуда он взялся?
Мы вышли из засады и поздоровались. Стёпа, смеясь и видимо довольный, что озадачил нас, размахивал корзинкой, наполненной до краёв.
– И ты здесь, – произнёс я, чуть разочарованный.
Он не ответил и только шире сделал своё улыбавшееся лицо.
– Ну, вот и мы, – проговорил Сергей, и я вдруг почувствовал, что недоволен его голосом. – Что у вас нового?
– Странный Мальчик выздоровел, – ответил Коля.
– Знаю; Стёпа сказал. Ничего другого? Пойдём. Странный Мальчик ждёт нас.
– Когда ты познакомилась с Стёпой? – шёпотом спросил я у Настеньки.
– Это секрет, – таинственно ответила она.
– Секрет? – переспросил я обиженным голосом и ясно почувствовал, что теряю весёлость и оживление.
– А мне казалось, – промолвил я сейчас же, – что ты никогда не захочешь познакомиться с ним.
– Почему же, Павел? – с изумлением спросила она.
– Он… грязный, Настя.
– Он славный, Павел…
Я хотел ответить, объяснить, – почему Стёпа не мог быть ей товарищем, но уже не успел. Сергей входил в квартиру Алёши. Настроение моё совершенно испортилось и, глядя с неудовольствием на Настеньку, я думал: «Тебе нравится Стёпа, нехорошая! Ну и пусть. Я найду лучшую Настеньку, чем ты. Ты выйдешь замуж за него, и у тебя муж будет кузнецом». Но это не только не успокоило меня, а ещё больше расстроило. Я совсем надулся и отошёл от неё, чтобы она почувствовала моё презрение. На всём кругом потемнели краски. Что-то грызло мою душу, что-то беспокоило. В комнату я вошёл пасмурным. Сняв шапку и бросив «здравствуйте» я, пригорюнившись, уселся в углу, и старался только о том, чтобы не поддаться искушению взглянуть на Настеньку.
– Пусть знает, – обиженно думал я. – Теперь она увидит, кто лучше: я или Стёпа.
Между тем, Алёша, увидев нас, улыбнулся своей доброй улыбкой и подошёл к нам.
Настенька подала ему руку и долго вглядывалась в него. Сергей ерошил волосы.
– Я рад, что вы пришли, – говорил Алёша…
В комнате стояли две деревянные кровати и на одной из них лежал мальчик, до подбородка закрытый одеялом. В углу, подле печи, на низенькой скамеечке, сидел старик с большой седой бородой, покрывавшей всю его грудь, держал палку в руках, вертел ею и чертил что-то на полу. Соседнюю комнату занимала лавка, и в стеклянную дверь я видел женщину, вероятно мать Алёши. И всё в комнате казалось таким тихим, скромным, молчаливым, что мысль о другой жизни за этими стенами казалась обманом, сном. Незаметно и не привлекая внимания, висела икона… На стене, между двумя картинами, в клетке прыгал и царапался чижик, а под столом, как одногнёздки, высунув хвосты, лежали обнявшись котёнок и собачонка. Нежная тоска по чем-то прошлом, утраченном, не тревожа, тихо вошла в мою душу.
