Макс врезал кулаком по пульту.
Трое суток не хотите?
Они же только после того, как полетела система, обратились за помощью, эти гребаные наблюдатели. Дети пропали? Да там мать наверняка искала. И в файлах колонистов это наверняка было отражено. Наблюдатели ведь читают файлы. Не могут не читать. Пусть они ничего сами не пишут своим рыбкам – какой аквариумист станет переписываться со своими подопечными? – но читают, наверняка читают и контролируют. То есть три дня. Дети, потом тот мужчина возле дерева, потом девчонка на площадке… И только после того, как кино закончилось, они стали принимать меры.
И еще раз – твою мать!
Меры они принимали! Не подняли кэпа среди ночи, не влетели в душевую во время утреннего туалета экипажа. Начальник группы наблюдателей вальяжно пришел к экипажу и, не торопясь, стал доводить до их сведения…
Если бы они не устроили ему теплую встречу в смеси с истерикой, то он бы так и не сказал, зачем нужна помощь экипажа. Не сказал бы.
С этой ухоженной сволочи сталось бы.
Он же не забыл побриться и тщательно причесаться, перед тем как идти в столовую, вдруг вспомнил Макс. От него разило лосьоном после бриться. Его никак не тронуло то, что произошло в «Ковчеге». Никак не тронуло. Так, легкое недовольство. Легчайшее.
Он и в столовую поначалу не взял инфоблок. Думал, что сможет и так все решить.
Макс с удивлением посмотрел на свою руку – костяшки кровоточили. На пульте осталось кровавое пятно. Не такое яркое, конечно, как на волейбольной площадке.
Эта девчонка… убитая. Это вполне могла быть та самая, за которой он регулярно наблюдал. Она тоже носила яркую курточку. Макс попытался вспомнить, какого цвета была курточка у той самой фемины, но не смог. На убитой… На остатках ее тела курточка была глубокого синего цвета.
Яркое сочетание – голубое с кроваво-красным.
Кровь все еще не загустела, подумал Макс. Люди стояли вокруг тела, а кровь все еще была яркой. Нашли труп почти сразу после убийства? И как разминулись с убийцей?
«Ковчег» – штука здоровенная, но залитый кровью человек, бегущий по переходам и коридорам, непременно привлек бы внимание. И обязательно с кем-нибудь столкнулся бы.
– Можно? – прозвучало от двери.
– Входи, – не оборачиваясь, ответил Макс.
Пусть это милейший Марк Флейшман, самый симпатичный человек в Галактике. Но он, сука, наблюдатель. И он вместе со всеми рассматривал тело убитого, делал пометки, высказывал предположения…
Скрипнуло кресло вахтенного инженера.
