Постепенно сражение перемещалось в лес. В ход пошли ножи и кинжалы, завязалась рукопашная схватка. Ордынцам, несмотря на то, что их было намного больше, не удавалось смять тарусцев. Мынбасы Тагай на узкой дороге не мог ввести в бой всех нукеров и приказал сотнику Хасану обойти урусутов. Шуракальцы ринулись в лес, чтобы ударить на врага с тыла.
— Андрей Иваныч, татары в окружь пошли! — закричал Василько.
— Вижу! — прохрипел Курной, он сражался без щита, окровавленная рука боярина висела плетью. — Что делать станем?!
Порубежник не успел ответить — на него напали одновременно три шуракальца. Подняв коня на дыбы, он снес мечом голову одному, наотмашь рубанул другого, третий отскочил в сторону. Василько перевел дух, хотел было осмотреться, но тут послышался истошный вопль Курного:
— Спасай княгиню и княжичей, ордынцы в обход прошли, хотят полонить их!
Василько, резко повернувшись в седле, увидел: из леса стремительно выскакивают татары и, оставляя у себя за спиной сражающихся, несутся по тарусской дороге.
— Выходи из сечи! Выходи!
Круто развернув коня, Курной поскакал по дороге вслед обошедшим сечу татарам. За ним, отбившись от наседавших нукеров, помчались Василько и оставшиеся в живых тарусские воины.
За оконцами княжеских хором, покрытых цветными росписями, послышался конский топот, громкие голоса, эаполошный выкрик:
— Господи, беда-то какая!
В светлицу, где за дубовым, с резными украшениями столом сражались в нарды князь тарусский Константин и его младший брат Владимир, вбежал княжеский стремянный, выкрикнул встревоженно:
— Княже! Ордынцы возле Тарусы, за княгиней и чадушками твоими гонятся!
— Что?! — первым вскочил на ноги Владимир, худощавый, узколицый, с длинными, до плеч, светлыми волосами.
Константин, внешне схожий с братом, но поплотнее, побледнел, попытался было встать и не смог — у него на миг перехватило дыхание; прохрипел только:
— Говори!
— Пригнали два дружинника. На тарусской дороге у самой Оки ордынца полонили. Поведал он, что татары намерились полонить Ольгу Федоровну и чад твоих!..
Константин наконец превозмог себя, тихим, казалось, не принадлежащим ему голосом спросил:
— К самой Оке пригнали? — Князь вдруг покачнулся. Заметив это, Владимир бросился к нему.
— Что с тобой, брате?
— Ничего, Володимир, ничего… — Константин встал, выпрямился, положив руку на плечо брата, сказал: — Вели выводить дружину. — И добавил, уже приказно, жестко: — Не мешкай только!
Владимир выбежал из светлицы, гулко застучали по деревянной лестнице его подкованные сапоги из красного сафьяна. Хлопнула наружная дверь, со двора донесся повелительный голос молодого князя.
