— Пойдем к бабе Нюре, — негромко, но четко произнесла Маша, глядя Асе в глаза. — Разговор есть.
Ася согласно кивнула и одним глотком допила чай, поднесенный ей Нинкой. Печенье Ася не ела — то ли берегла фигуру, то ли просто по вкусу не пришлось.
В коридоре под вешалкой с унылым видом сидел Асин одноклассник Вадим — один из ее воздыхателей. Маша почувствовала себя неуютно, а Ася спокойно сказала юноше:
— Ты зря сидишь, я не знаю, когда освобожусь.
— Ничего, я подожду, — покорно ответил молодой человек.
— Тогда пройди в комнату, — Ася пожала плечами. — Там много народу, чай и печенье «Наслаждение вакханки». Попроси Люду, она тебе даст мои учебники, хоть урок какой пока приготовишь.
Вадим послушно поднялся. Ася на своих каблуках была выше его сантиметров на пять. Маша поморщилась от жалости.
Баба Нюра, двоюродная тетка отца, жила в маленькой полутемной комнате при кухне. Раньше там была общая кладовка с каким-то неопределенным хламом, а Нюра жила в комнате с девочками. Но через пару лет после рождения Люды кладовку разобрали и по общему решению перенесли туда тяжеленную Нюрину кровать с шишечками, телевизор, радио и комод с широкими почерневшими ящиками, похожими на пасти неведомого чудовища. Больше никакой мебели в каморке не помещалось.
Соседи не слишком возражали против фактического переселения бабы Нюры на общую площадь, так как вынесенный при этом на помойку хлам ни для кого не представлял никакой особой ценности, а старуху в квартире любили и считали полезной. Она вязала на всех носки из старой пряжи и разноцветные половики из разрезанного трикотажа, всегда соглашалась приглядеть за супом на плите или за ребенком в отсутствие родителей. Уезжая в командировку или на дачу, соседи поручали ей кормить кота или поливать цветы. Она же принимала и обихаживала сантехников, водопроводчиков, электриков и газовщиков, удивительным образом легко находя с ними общий язык и договариваясь о деньгах. Кроме того, вся квартира ходила в каморку к бабе Нюре секретничать. За секреты можно было не опасаться — баба Нюра очень плохо слышала, да и по жизни болтать не любила. Асе очень нравилось с ней разговаривать — можно было, ничего не опасаясь, орать во всю глотку, старуха только ласково кивала, улыбалась и нахваливала «Асечку, которая так хорошо разговаривает, что все до словечка понятно».
— Баб Нюр, можно к тебе? — крикнула Маша.
— Конечно, девоньки, заходите, — тут же откликнулась старуха и убавила громкость в радиоприемнике.
