– Я пожертвовал выращенный мною хлеб, – ответил Каин. – Я ведь ухаживал за полем. А Авель – за скотом, он пожертвовал ягненка.
Твердый, как кремень, взгляд Евы искал Адама.
– Это правда?
Но Адам избегал ее взгляда и только тихонько скулил. Не выдержав, Ева закричала в дикой ярости:
– Сатана, проклятый лжец. Ты ведь прекрасно знал: свежее зерно сырое, и дым от него будет вязким и низким. А шерсть на теле овцы горит, как трут, и дым поднимается прямо вверх, к небесам.
Когда боль стала слишком невыносимой, старший мужчина привычным жестом руки оборвал Еву:
– Замолчи, замолчи же наконец, женщина. Ты судишь, как сам Бог. Ты веруешь, что истина следует за человеческим опытом. Меня о дыме учил сам шаман.
Спустя какое-то время она услышала, как муж разговаривает со своим Богом там, под яблоней. Слышала она и ответ его Бога, голос которого ей кого-то напоминал все эти годы. Теперь она уже знала кого: это был голос шамана.
Проснулся Сиф, начал хныкать. Она подняла ребенка, утешила его, приложила к груди. Но когда мальчик начал сосать, Свет как будто покинул ее. Мальчик забеспокоился, отпустил грудь и вновь заплакал.
У входа в пещеру стоял Каин, стройный и высокий. Она увидела его ястребиный нос в профиль, его силуэт на красном вечернем небосклоне и огненный знак на лбу, всегда пылавший, когда он был возмущен. Потом Каин исчез и в эту ночь не возвращался.
Адам пришел после молитвы успокоенным и легко уснул. Спало и грудное дитя. Одна она продолжала ждать своего мальчика, зная, что там, во мраке, он продолжает бороться со своими чувствами и выносит свой приговор им всем, включая самого себя. Все теперь зависело от того, что он понял за время их долгих вечерних бесед.
Каин вернулся на рассвете, а она так и просидела всю ночь у входа в пещеру, без слез, с невидящими глазами, устремленными в сторону восхода. Он подошел к ней, взял ее на руки, как малое дитя, внес в пещеру, положил на постель и прошептал:
– Все хорошо, мама, все хорошо.
Лето стояло жаркое, раньше им не приходилось носить столько воды на поля. Мужчины буквально надрывались, у очага по вечерам разговоров почти не велось.
Будто кошка пробежала между мужчинами. Каин все время держался от отца на расстоянии. Но его темные глаза внимательно следили за ним, он что-то взвешивал и принимал решение.
Сейчас женщине стало жаль мужа, она чувствовала нежность к нему, старалась лишний раз прикоснуться, похлопать по плечу. Он отвечал улыбкой, немного удивлялся. Он сам выбрал одиночество, думала она. И даже почувствовала искушение попросить Каина быть подобрее к нему.
