решил, что концлагеря должны предоставлять в распоряжение рейха как можно больше рабочей силы, а среди вас есть замечательные работники.
Он сделал паузу. Воцарилась гробовая тишина. Небо темнело: приближалась ночь.
– Девятеро из вас останутся в живых. Расстрелян будет только один.
Заключенные, не удержавшись, подняли глаза и стали переглядываться. Моше встретился взглядом с Яном. На кого пал выбор, на этого старика? Или на Аристарха? Или на старосту блока? Или на его помощника? А может, на Моше? Нет, комендант ведь наверняка знал, какую важную «работу» он, Моше, выполняет в лагере. Немало ценностей, которых в «Канаде» накапливались целые горы, перекочевывало оттуда в частные руки – главным образом руки эсэсовцев – во многом благодаря ему, Моше…
Комендант снова начал говорить и говорил, чередуя фразы с длинными паузами, – по-видимому, для того, чтобы насладиться производимым эффектом.
– Но кто из вас будет казнен, я еще не решил…
Моше вдруг засомневался, подумав, что чего-то сейчас не понял. И все же произнесенное комендантом слово nicht[34]определенно означало, что комендант еще не выбрал, кого прикажет расстрелять.
Брайтнер улыбнулся:
– Вы решите это сами.
Моше на мгновение показалось, что обершарфюрер, услышав эти слова, разинул от удивления рот. Впрочем, эсэсовец тут же взял себя в руки. Хотя ему очень хотелось спросить у своего начальника, правильно ли он, обершарфюрер, его понял, он предпочел промолчать. Брайтнер же повернулся к нему и тихо сказал:
– Пусть они оденутся, а затем заприте их в прачечной – вон в той. И не давайте возможности ни с кем общаться. Они должны быть изолированы от внешнего мира. Понятно?
– Jawohl, Herr Kommandant.[35]
Брайтнер повернулся к заключенным.
– Вас запрут в прачечной, – сказал он, указывая пальцем на большой деревянный барак, находившийся прямо перед блоком 11. – Вы будете находиться там, внутри… – он посмотрел на часы, – скажем, до восьми часов завтрашнего утра. К этому сроку вы должны будете сообщить ваш вердикт. В вашем распоряжении имеется четырнадцать часов, чтобы решить, кто будет расстрелян. Меня не интересует, по какому критерию вы выберете жертву – самого молодого, самого старого, самого бесполезного или самого противного… Поступайте так, как сочтете нужным. В данном вопросе вы абсолютно свободны.
Брайтнер улыбнулся: он наслаждался иронией своих слов.
– Я всего лишь хочу, чтобы завтра утром вы мне назвали одно имя. Остальные девятеро вернутся к своей обычной жизни в лагере.
