То, что читал отец, Сереже очень понравилось. Кое-чего, правда, он не понял, но расспрашивать отца при гостях не стал. Вместо этого он съел картофельную оладью, обильно политую сметаной. Хотя оладья и остыла, она показалась мальчику дьявольски вкусной, и его неприязненное чувство к соседке заметно уменьшилось.
– Сколько Русь хлебнула! Сколько ей досталось на протяжении истории! – нарушил кто-то молчание.
– А чего добились враги? Их кости сгнили, а страна наша живет и здравствует, – сказал Крылов.
– Александр Христофорович, а что дальше-то было? – спросила соседка.
– Дальше я еще не сочинил, – улыбнулся Чайкин.
Взяв в руки лампу, чтобы посветить в темном коридоре, отец вышел проводить гостей.
– Заберите свой продукт, Алла Кондратьевна, – сказал он соседке, задержавшись в дверях, и кивнул на оладьи, к которым, кроме Сережи, так никто и не притронулся.
– Ну что вы, Александр Христофорович! Завтра в дорожку с Сережей возьмете.
На крыльце разговор возобновился.
– Пап, а откуда ты узнал про все это? – решился задать Сережа давно мучивший его вопрос.
– О чем ты, сынок?
– Я о людях… Иван, Аникей, потом этот… монах Андрей…
– Мой тезка, между прочим, – не без самодовольства вставил механик.
– Их ты всех выдумал, пап? – продолжал Сережа.
– Конечно, – улыбнулся Александр Христофорович.
