Прыжок над бездной - Владимир Наумович Михановский

Тропинка в космос

Ночь казалась бесконечной. Что греха таить – Андрей волновался перед завтрашним испытанием. Он понимал всю ответственность задания, которое получил от начальника Главного управления Воздушного флота РККА.

А тут еще духотища в комнате – сил никаких нет. Он приоткрыл форточку, в которую хлынул одуряющий запах только-только начавшей расцветать сирени.

Андрей наугад пошарил по стене, щелкнул выключателем, однако лампочка не вспыхнула. «Снова перебои с электричеством», – подумал он с досадой. Чиркнул спичкой, зажег никогда далеко не убиравшуюся керосиновую лампу, подкрутил фитиль. Тень Андрея, переломившись, легла на стену.

На стареньком письменном столе лежали груды бумаг. Все в части знали о его увлечении, несколько необычном для неспокойного времени, которое властно диктовало свои задачи, – Андрей увлекался историей и отдавал ей весь досуг. На столе лежали выписки из старинных летописей, книг, документов. Все они относились к одной эпохе – началу XVII века. Это время историки назвали Смутным. Полчища польских и литовских захватчиков двинулись тогда с запада на Русь, пытаясь захватить и поработить ее…

Детство Андрея Балабанова прошло в Сергиевском посаде, где он еще мальчишкой слышал рассказы о героической обороне Троице-Сергиевой лавры. Она так и не сдалась врагу, несмотря на его, казалось бы, подавляющее превосходство в людях и вооружении. Быть может, тогда-то и зародился у Андрея интерес к истории родного города. В цепкой памяти оседали, как бы впрок, рассказы стариков. Позже начал он собирать и письменные свидетельства давно прошедшего времени. И только много позже возникла мечта написать когда-нибудь повесть об осаде лавры.

Пришло время службы в Красной армии, и наступили для Андрея беспокойная кочевая жизнь, напряженная военная учеба.

Пытался ли он хотя бы приступить к повести, о которой мечтал? И да и нет.

Нет – потому что так и не решился положить на бумагу первую главу. Да – потому что десятки раз мысленно «прокручивал» эту повесть и успел сжиться с ее героями, ставшими ему родными. Во время затишья на привале, в передышке между занятиями беседовал с ними, слышал их живые голоса. Своих героев Андрей, конечно же, придумал, таких людей не существовало, но они жили, трудились, боролись в те времена, которые были известны и интересны не только историкам. Вот и получалось, что в его, в общем-то фантастической, повести присутствовала история, присутствовал дух того смутного времени. В мыслях он создавал людей, которые сумели чуть ли не голыми руками отразить напор до зубов вооруженного, наглого врага. Долгими ночами он придумывал имена своим героям, характеры. Иногда молодой красноармеец представлял себя среди действующих лиц будущей повести.