– Нет! – хором воскликнули брат и сестра. И недовольно посмотрели друг на друга.
Милица Андреевна испуганно сдернула шляпу, как девочка, застуканная за ревизией маминого гардероба. Вот напасть!
– Розовую! С полями! – категорично заявила Лина Георгиевна.
– Сиреневую! – решил Борис Георгиевич.
– Почему?! – возмутилась сестра, кажется, забыв и о Милице, и о цели ее визита. – Почему ты всегда говоришь мне назло?
– Потому что цвет – кричащий! Поля закроют лицо! Это не ее стиль! Потому что это не розовый, а малиновый! Рисовать буду я, а не ты!
Милица Андреевна, не желая продлевать назревавшую ссору, сунула подруге соломенную шляпку и быстро напялила сиреневую. В зеркало смотреть не стала – не до того.
– Вот! – торжествующе закричал Борис Георгиевич, показывая пальцем на ее отражение в зеркале. – Именно так! И чуть набок.
– Ну и замечательно, – неожиданно успокоилась Лина Георгиевна. – Вы работайте, а я пойду в кухню, чайку поставлю. Боря, вы в мастерской будете или в гостиной?
– С какой стати в гостиной? – обиделся брат. – В мастерской, разумеется. А чай потом. Ты нам не мешай, пожалуйста. Если с нами пойдешь, то сиди тихо и не давай мне советов, ради бога!
– Очень надо! – немедленно рассердилась сестра. Похоже, они привыкли по любому поводу устраивать блиц-ссоры без далеко идущих последствий. – Мешают ему, видите ли, мои советы! Я пойду картошку пожарю и салатик сделаю. Против нормального обеда ты возражать не станешь, я надеюсь? А то ты дочь совсем распустил, в праздник и то – все готовое, а у тебя – гастрит, между прочим.
– Вот помру я точно не от гастрита, – развеселился Борис Георгиевич, выходя на лестничную площадку. – У меня множество других болезней, а от гастрита – рюмка водки, и порядок!
– Сейчас, как же! Водки ему! – проворчала Лина Георгиевна и многозначительно посмотрела на Милицу – мол, давай, действуй.
Художник и его натурщица отправились на пятый этаж, а Лина Георгиевна, дождавшись, пока за ними закроется дверь, удовлетворенно улыбнулась и показала своему отражению в зеркале большой палец. Пока все идет по плану. Борис ничего не заподозрил, а уж Милица сумеет выспросить все, что ее интересует.
…Через час, когда обед был готов, она сняла фартук и отправилась наверх. Осторожно приоткрыла дверь мастерской. Борис сидел к ней спиной, Милица – боком, оба были увлечены беседой и не заметили ее. Поскольку дверь мастерской была единственной на площадке, Лина Георгиевна без зазрения совести принялась подслушивать: уж кто-кто, а она имеет полное право на информацию.
