- Не знаю, — уходя от разговора, сказал Витька.
- Столько радости вокруг. Света. Весны. А они… хоть бы один понял, что людям нужно, чтобы их оставили в покое.
У легкомысленного Витьки пополз по щекам бурый румянец. Он вздернул подбородок и, видимо, не сдержавшись, сурово сказал:
- Дядьку Ивана арестовали… Три недели назад.
- Что?! — Глаза ее стали широкими. — За что?
- Не знаю. Знаю только одно: он всегда любил детей. Как никто.
Да она знала это и сама. Приезжал дядька Иван — и в Витькиной квартире черти свадьбу играли, дым стоял коромыслом. Дети и он переворачивали все вверх ногами. Он умел представлять тигра, петь соловьем, оглушительно хохотать, привозить детям подарки — всем, кто был дружен с Витькой или был его соседом, — умел шляться с детьми по садам, зоопаркам и кондитерским, умел рисовать карикатуры на самураев. Да и чего он не умел? Жизни в нем было — на десятерых.
- Не знаю, — сурово сказал Витька, — но он Зимний брал, он восстание в Смоленске организовывал, он в Первой Конной был. Он всей Чукотке нес просвещение. Если он не коммунист, так кто тогда коммунист?!
- Успокойся, — попросила она.
- Он хороший коммунист. И я ни-ко-му не поверю, что он хотел отдать Дальний Восток японцам… Вот что… А если ты веришь — иди дальше одна и больше не смей со мной разговаривать.
Витька помолчал и прибавил:
- Я почти довел тебя до дому.
Он был воспитанным мальчиком.
- Витя, — тихо сказала она. — Человек может измениться. Но ты успокойся. Я не верю, что Иван Николаевич мог сделать это. Насчет многих поверю, но насчет него — никогда. Тут явная судебная ошибка. В ней разберутся.
Клявин опустил ресницы.
- Да, — сказал он, — конечно разберутся.
Он не сказал — да и не мог сказать, — что дядька умер в тюрьме неделю назад. От воспаления легких.
Он не сказал. Маленькую все жалели.
- Ты не волнуйся так. Все-все будет хорошо.
- Прощай, — сказал Витька.
- Ты не зайдешь к нам?
- Нет, — сказал он, — прощай.
Она смотрела ему в спину и удивлялась: стать у Витьки была совсем взрослой, не такой, как месяц назад.
Она верила в то, что все образуется: на дворе ведь была весна, а жизнь у всех была впереди. И потому, подходя к своему дому, она чувствовала себя так, словно почти ничего не изменилось на земле.
Их дом возвышался над зданиями Замоскворечья семиэтажной громадой. Когда-то один из Тит Титычей понял, что двухэтажные особняки не резон строить даже в этой части города, что будущее — в доходных небоскребах. Так появился на свет дом Нины: зеленый фасад в стиле "модерн", высокая крыша, фигурные окна.
