- Какой мир, — сказал он. — А усталость все сильней, девочка.
- Вам нужно море, много воздуха и травы, добрых людей вокруг.
- Людей? Возможно… если б эти люди были все, как вы.
Он помолчал немного и вдруг спросил:
- Есть у вас жених?
- Есть, — неожиданно для себя сказала она.
- Ему повезло. Кто он?
- Тот парень, что тогда танцевал "болеро".
- Красивый мальчик… Хороший?
- Хороший. И очень глупый. Наивный, — с нежностью ответила она.
- Это хорошо. Наивные не носят в сердце зла… Будьте счастливы с ним. Я помогу, чтобы вы были вместе… И, если пригласите, приду на свадьбу.
- Обязательно… обязательно, — сказала она. — Я даже не знаю, за что, за что вы так добры ко мне.
- Оставьте, — сказал он, — никакой я не добрый.
Они остановились перед дачей. Окна уже все были темными. Над садом, над крышей дома царствовала тишина.
- Ну, давайте простимся, — сказал он. — Я не стану заходить. Не надо беспокоить людей.
Маленькая уже совсем было ушла, но вдруг обернулась к нему.
- Я вас прошу, я вас очень прошу, — взволнованно сказала она, — не думайте, что людям нельзя верить… Вы ведь не думаете этого искренне, вы не можете так думать.
Человек стоял и смотрел на нее с затаенной улыбкой.
- Так можно? — спросил он наконец.
- Можно, — уверенно выдохнула она. — Они добрые.
- Хорошо, — грустно сказал человек, — прощай, дочка, спи спокойно… И не плачь по ночам о старых людях.
Он повернулся и пошел к калитке. Маленькая смотрела на него, и жалость к этому человеку, который шел в ночь, вновь сжала ее сердце.
А человек вышел из калитки и столкнулся со Сторовым. Тот стоял, сжав узкий, как щель, рот.
- Район довольно подозрительный, — сказал Сторов.
- Что, не нажрались? — довольно добродушно спросил человек.
Сторов посмотрел на него с преданной почтительностью и сухо — этот тон, как он считал, наиболее соответствовал его миссии верного охранителя — сказал:
- Дело, разумеется, не в том, чтобы арестовать. Дело в охране. Вы знаете, они всегда рады причинить зло тем…
И тогда человек тоже сузил глаза и настороженно обвел взглядом соседние строения.
- Да, — сказал он. И договорил за Сторова: — Тем, к кому я хорошо отношусь… Делай, как считаешь нужным. И чтоб с этой головки — ни одного волоса. Понял?
Машины тронулись. Он сидел на заднем сиденье и тяжко думал. Вспомнилась Грузия, какой она была пятьдесят лет назад, когда он, десятилетний, впервые по-настоящему ощутил весну. Она была прекрасна. Она была такой и потом, когда он был юношей. Вспомнился Гори, течение Лиахвы, буйное цветение ткемали на склонах гор.
