Казалось бы, ну что до всей этой суеты Лукарию?.. Однако события, происходившие в нижнем, трехмерном мире людей, его волновали. Куда-то подевался душевный покой, и то и дело он ловил себя на том, что думает совсем не о природе времени.
Смерть старой большевички случилась в марте, а уже к началу мая стали накапливаться события, потребовавшие от доцента Телятникова определенной систематизации. Впрочем, это полностью соответствовало его природным наклонностям: Сергей Сергеевич уже достиг того возраста, когда мужчина начинает испытывать потребность в анализе или, что по сути одно и то же, стремится убедить себя в осмысленности прожитой жизни. В этом возрасте еще живы амбиции и надежда нет-нет да всколыхнет душу забредшей из юности мечтой, но старость уже маячит на горизонте размытым силуэтом, и порой с заката жизни явственно тянет холодом равнодушия к себе, не говоря уже о мире. В этом «бальзаковском возрасте» мужчина начинает понимать многое из того, что раньше проступало лишь намеком, начинает видеть, что природа с упорством маньяка воспроизводит одни и те же типы людей и, смешивая их в различных комбинациях, притворяется, будто это и есть многообразие жизни. И тогда однажды наступает день, и ты четко, до осенней ясности, видишь всю ненужность и бездарность происходящего, и от этого знания тебе хочется отупеть, уткнуться физиономией в ватную беспросветность обыденности, уснуть сном наяву и так тихо и незаметно сойти себе не спеша в мир иной. А что поделать — душа с возрастом известкуется, и уже нет ни сил, ни желания отвечать на чувства; и любовь, не достучавшись, проходит мимо. А ты смотришь ей вслед и, вторя индусам, шепчешь: любовь — большое несчастье, любовь отвлекает от поисков совершенства, любовь… и стараешься в это поверить. И все бы хорошо, и все спокойно, но есть в этом возрасте и потаенная опасность — зверь тщеславия, питавшийся до времени надеждами, вступает на тропу войны. Все отгорело, отжило; и только с одним невозможно примириться — что ты никто и жил никак!..
Что ж до свалившихся на голову Телятникова неприятностей (и Сергей Сергеевич это ясно осознавал), начало им было положено переездом на новую квартиру. Саму старуху он не винил, хотя при жизни состоял с ней в отношениях весьма прохладных. Как ученый-физик Телятников начисто отметал возможность вмешательства привидения или духа усопшей — сам-то он на Германна явно не тянул, но порой, в минуту слабости, и его посещала мыслишка, что не все здесь чисто. Смеха ради, и больше для развлечения, он зашел в библиотеку и просмотрел кое-какую литературу о ведьмах, но сходства с покойной не нашел. По характеру Ковалевская скорее подходила на роль инквизитора.
