Я, не отрываясь, смотрел на девушку.
— Просто кофе, покрепче… Простите, сударыня, вас, случайно, зовут не Жозефина?
— Нет, гражданин лейтенант, Мадлен. Но Жозефиной звали мою дорогую матушку. Вы что же, знали ее?
Я помотал головой. Не говорить же собеседнице, о какой Жозефине я вспомнил в эту минуту.
— Странно, месье. — Хозяйка пожала плечами и отошла за кофе. Минут через пять она вернулась с моим заказом. — Желаете еще чего-нибудь?
— Нет, спасибо.
— Месье кого-то ожидает?
— Нет.
— Кого-то разыскивает?
— Ну да, — пошутил я, — некоего господина де Батца. Быть может, вы знаете такого?
— Не знаю, — явно поперхнувшись, выдавила девушка и тут же отскочила.
— Что за ерунда? — пробормотал я себе под нос, глядя вслед Мадлен.
Конечно, времена и миры порой устраивают презабавные совпадения, но таких на моей памяти еще не бывало. Хозяйка «Шишки» явно знала «некоего господина де Батца»!
Я допил кофе, бросил монету на стол и вышел. Сидеть здесь долее не было смысла. Мадо так и не показалась из маленькой комнаты за стойкой, доверив зал какой-то прислуге. Раздумывая, не снять ли мне на всякий случай номер в этой гостинице, я отправился в штаб генерала Дарю, отдать многострадальный пакет. Это была возможность моей натурализации в Париже. Пренебречь ею было бы неразумно.
Углубленный в свои мысли, я вышел на старую набережную Ла-Валлетт и вдруг испытал странное ощущение — тяжесть взгляда между лопаток. На набережной, как всегда, суетились торговцы голубями, нахваливая свой товар. Впрочем, каждому парижанину известно, что покупать их здесь — легчайший способ заразиться одной из множества препротивнейших болезней. Однако в Париже всегда много приезжих, обремененных безденежьем.
Остановившись возле одного из торгашей, я сделал вид, что рассматриваю птицу, и, кивая в такт уверениям, что лишь такой знаток, как я, мог отобрать самый превосходный экземпляр не только на этой набережной, но и на всем побережье Сены, вглядывался в лица тех, кто до этого двигался позади меня. Один из фланировавших по набережной мужчин, по виду голодранец, заметив мой интерес, вдруг как-то суетливо свернул в подворотню, точно внезапно припомнив, куда идет.
Ба, да за мной следят! Причем неумело. Забавная новость! Неужели обещанные Лантенаком «глаза»? Я активировал связь.
— Лис, за мною хвост.
— А передо мною четыре.
— В каком смысле?
— Ну, я в карете еду.
— Ты можешь не дурачиться?
— А шо мне с этого будет?
— Послушай, тут какая-то несусветица, которой я не могу найти внятного объяснения.
