В общем, мы решили выйти на заре.
Чарли Джонс, железнодорожник, сказал, что в детстве, в Висконсине, они уже в пять утра бывали на месте — не просыпались, нет, а именно садились рыбачить. Судя по всему, где-то в Висконсине есть рыбные места, где толпятся тысячи окуней.
Кернин, адвокат, припомнил, что мальчишкой — а жил он в это время на озере Росси — бывал на месте в четыре. Представляете, на озере Росси тоже есть рыбные места и окуней там таскаешь одного за другим, стоит только закинуть удочку. Найти их трудно — практически невозможно. Кернин, конечно, может — а больше никто. В Висконсине нужные места тоже так просто не отыскать. Найдете — значит, вам повезло, только найти очень тяжело. Чарли Джонс, конечно, может. Попадете в Висконсин — он покажет вам местечки, о которых ни одна живая душа не знает. Полковник Морз, в свою очередь, поведал нам о рыбных местах на озере Симко, где он удил много лет назад, и которые, как я понял, он до сих пор в состоянии указать.
Я уже говорил, что Кернин у нас адвокат, Джонс — железнодорожник, а Попли работает в банке. Хотя промолчи я — ничего б не случилось. Каждый читатель и так знает, что в любой компании рыбаков обязательно найдется адвокат. Его сразу видно. У адвоката всегда с собой сачок и стальная секционная удочка со специальным колесиком которое крутят, чтобы подвести рыбу к поверхности.
Следующим номером идет банкир. Его каждый узнает по одежке. Когда Попли направляется на работу, он надевает деловой костюм. Когда он идет удить, на нем костюм для рыбалки. Причем второй явно лучше первого, потому что деловой весь в чернильных пятнах, а на рыбацком рыбных пятен нет.
Что касается железнодорожника — и читатель знает это так же хорошо, как я сам, — тот таскает с собой удочку, которую самолично вырезал в лесу, с намотанной на нее десятицентовой леской. При этом Джонс утверждает, что наловит ею не меньше, чем Кернин своим фирменным спиннингом. Никак не меньше. Именно столько же.
А Кернин, в свою очередь, заявляет, что зато его фирменным спиннингом можно вываживать рыбу, когда та уже на крючке. Да в гробу он видел это вываживание, кричит Джонс, дайте ему рыбу, и он выдернет ее из воды без всяких выкрутасов. «Сорвется!» — спорит Кернин. «Не сорвется!» — отвечает Джонс. «Да на озере Росси я по полчаса рыбу вываживал!» — сообщает Кернин.
Честно говоря, я уже забыл, почему не дольше, возможно, рыбе надоело вываживаться.
Кернин и Джонс спорят об удочках — какая все-таки лучше — минут примерно тридцать. И все остальные, включая меня, вынуждены это слушать. Остановить их нет никакой возможности.
