— Мы хотели спросить, — начали мы, — о ваших книгах.
— Сначала посмотрим свиней, — сказал он. — Вы что-нибудь понимаете в свиноводстве?
Обычно мы стараемся дать понять, что разбираемся во всем, но тут вынуждены были признать, что свиноводство — не наш конек.
— Ага, — сказал Великий Романист. — Вы, стало быть, специалист в собаководстве?
— Вовсе нет, — ответили мы.
— А что скажете о пчеловодстве?
— Это нам ближе, — кивнули мы (однажды нас укусила пчела).
— Что ж, тогда пройдемте к ульям, — обрадовался Великий Романист.
Мы уверили его, что хотели бы осмотреть ульи несколько позже.
— Тогда в свинарник, — заявил Великий Романист и добавил: — Вы, верно, не специалист по уходу за молодняком.
Мы покраснели, вспомнив пять детских мордашек за столом, ради пропитания которых мы и взялись за это интервью.
— Нет, — сказали мы. — Не специалист.
— В таком случае, — поинтересовался Великий Романист, когда мы добрались до цели, — как вам наш свинарник?
— Очень недурен, — сказали мы.
— Я сделал новый кафельный сток — по собственным чертежам. Видите, какая чистота?
Мы сказали, что видим.
— Боюсь, свиньи сейчас спят, — заметил Великий Романист.
Мы попросили его ни в коем случае не будить их. Хозяин предложил открыть маленькую боковую дверцу, чтобы мы могли заползти внутрь. Мы уверяли, что совершенно не хотим нарушать ничей покой.
— Чего бы нам действительно хотелось, — настаивали мы, — так это чтобы вы поведали нам о своих методах написания романов.
Мы задали этот вопрос неспроста. Помимо основных целей нашего интервью мы хотели узнать ответ на давно интересующий нас вопрос: как же пишутся романы. Если мы узнаем это, то сможем и сами попробовать.
— Посмотрим сначала бычков, — сказал Великий Романист. — У меня тут пара бычков, которые наверняка вас заинтересуют.
Мы в этом не сомневались.
Романист подвел нас к маленькой зеленой изгороди, за которой два свирепых зверя жевали зерно. Звери не спускали с нас глаз, не переставая жевать.
— Впечатляет? — поинтересовался Великий Романист.
Мы уверили его, что бычки, несомненно, соответствуют нашему представлению о лучших в мире бычках.
— Не хотите к ним пройти?
Романист отпер калитку.
Мы отпрянули. Зачем тревожить быков?
Романист заметил наши колебания.
— Не бойтесь, — проговорил он. — Едва ли они вас тронут. Я без опаски каждое утро отправляю к ним своего работника.
Мы восхищенно взглянули на Романиста, понимая, что, как и многие другие наши писатели, актеры и даже мыслители, это свободный человек во всех смыслах этого слова.
