Хризалида | страница 88



Листвы уютный свежий кров,
Малины зреющей дыханье,
И яркий бабочки полет,
И жалкий путь червя земного,
И всё, что дышит и живет,
И всё, что умереть готово.
19 июля 1927

«Созрел тоски тяжелый плод…»

Созрел тоски тяжелый плод
И соком розовым налился.
И голубь с голубых высот
К нему нежданно опустился.
Сорвал и ввысь его унес,
И скрылся в непостижной дали,
В краю, где нет ни мук, ни слез,
Ни воздыханья, ни печали.
22 декабря 1927

«Игра стоцветных самоцветов…»

Игра стоцветных самоцветов
Небесной музыкой звучит.
Но в сердце нет для них ответа,
Душа испуганно молчит.
Сложить слова молитвы новой,
Взойти в нетленный этот храм
Дерзну ль, в отребьях и в оковах
Бредущий по земным тропам?
Но был мне знак: спустилась Дева
Ко мне с таинственных высот,
Моей души неплодной чрева
Благословя грядущий плод.
И как архангелу из рая
Она ответила в веках,
Так я сказала ей: «Не знаю
Я мужа в одиноких днях».
И как архангел ей когда-то,
Она ответствовала мне:
«Зачнешь свой дух от Духа свята,
Взрастишь и утвердишь в огне».
22 декабря 1927

«Я полумертвое пшеничное зерно…»

От смоковницы возьмите подобие.

От Матфея

Я полумертвое пшеничное зерно,
Но жив росток мой, к солнцу устремленный,
В точилах времени я новое вино,
И колос я, и жнец, к нему склоненный.
Как на смоковнице весеннею порой
В набухших почках листья уж готовы,
Так и моя душа над тесною корой
Полна движеньем творческого слова.
Свершенью горнему покорствует она.
Что будет впредь — о том ей знать не надо.
Но в вышине лазурная весна
Ей шлет свой луч из Голубого Сада.
19 февраля 1928, Москва

«Синеет сумрак за окном…»

Синеет сумрак за окном,
Предвестный знак утра.
Душа полна прожитым днем,
Таинственным «вчера».
Куда ушел он, прожитой
В такой печали день,
В какую даль уйдет со мной
Его печали тень?
Всё голубей и голубей
Ночная грусть в саду.
И вижу сквозь навес ветвей
Рассветную звезду.
1 июня 1929, Сергиево

«Что изменилось во мне иль в мире…»

Что изменилось во мне иль в мире,
Стал я старей и недужней,
Но сердце раскрылось
Свободней и шире,
И многое стало ненужным,
Что раньше потребой
Мучительно страстной
Туманило душу,
И ясности неба
Ничто уж не властно
Нарушить.
21 мая 1931, Перловка — Софрино

ИЗ КНИГИ «ПРОХОДЯЩИМ И УШЕДШИМ»

«Опять сплетенные руки…»

N.N.

Опять сплетенные руки.
Опять к устам уста.
Какая скука и мука,
Какая тщета.
Голубое небо мое далекое,
Ты знаешь не этот путь.
Ты нисходишь в ночь одинокую,
В пронзенную грудь.
Упадают кровли и стены,
И на сердце нагое мое
Все звезды, все звезды вселенной
Струят сиянье свое.