Они вышли из парка. Позади, в доме, открывается дверь. Анна-Мария Стреттер выходит, она не видит их за оградой, спокойно, не спеша идет к морю.
– Это, наверно, пение ее разбудило, – говорит Майкл Ричард.
В море, вдоль пляжей, высятся большие бетонные сваи, на которых держатся решетки.
Не дойдя до пляжа, она ложится прямо на аллее, подперев ладонью щеку, облокотившись, словно читает; другой рукой она подбирает камешки и бросает их далеко. Потом просто лежит, не бросает больше камешки, вытягивает руку, опускает на нее лицо и замирает.
* * *
Майкл Ричард хочет вернуться в отель по пляжу, Чарльз Россетт предпочитает пройти через пальмовую рощу.
– Когда же вы спите?
– Днем, – отвечает Майкл Ричард. Он грустно улыбается. – Мы все испробовали, в том числе и ночной сон, но среди бела дня нам нравится больше.
Они расстаются.
Вечером увидятся вновь.
И завтра, в Калькутте, тоже увидятся.
Дорога пуста, гаснут фонари. Она, должно быть, плавает сейчас за высокими решетками, поставленными от акул Дельты, тень молочной белизны в зеленой воде. Чарльз Россетт видит: нет никого, ни на вилле, ни в парке, а она плавает, держится на поверхности воды, тонет в каждой волне, может быть, уснула или плачет, льет слезы в море.
Вернуться и поплыть к ней? Нет. Неужели слезы могут кого-то обречь на лишение?
Чарльз Россетт оказался в одночасье лишен ее и лишен желания.
Усталость – он знает, что она навалится разом, скоро, с наступлением дня, но, пока она развеялась, можно идти, как автомат, легкой походкой идти по острову.
Он хочет уйти с бульвара, сворачивает на какие-то проселки, упирается в решетку, поставленную от попрошаек, возвращается, ищет и наконец набредает на калитку, выходит и вдруг понимает: он испугался, нелепо испугался, что не сможет выбраться из огороженной зоны острова, отведенной ей для ее величайшего покоя.
Это противоположный берег. Солнце еще не показалось из-за горизонта. Остались считанные минуты. Ему незнаком этот час в Индии.
Здесь море зажато между двумя длинными полуостровами, деревьев нет, стоят бунгало. Прибой слабый. Это лагуна. Дорога огибает ее. Берега топкие. Море лижет их мелкими волнами. Зеленое море, как оно красиво. Чарльз Россетт идет в сторону отеля, удаляется от Анны-Марии Стреттер.
Суетность Анны-Марии Стреттер.
Она, должно быть, уже вышла из моря и направляется к открытому пустому дому, в котором день и ночь вращаются вентиляторы для королевы Калькутты.
Он застывает на месте: первое, что ему видится вновь, – слезы Анны-Марии Стреттер.
