– Так-таки и уснули стоя?
Она смеется. Майкл Ричард ласкает ее. Она уселась на него, высоко подняв ноги.
– О! Почти, признаюсь…
– Я слышал вас, так странно, будто бы на улице в Венеции.
Майкл Ричард обнимает ее всю – как она помолодела сейчас, в этой детской позе, обмякшая, у него на коленях, он целует ее изо всех сил и отпускает. Она подходит к окну, открывает его, смотрит, потом идет к кровати, ложится.
Майкл Ричард встает, тоже идет к кровати, приближается к Анне-Марии вплотную. Ее тело словно лишилось привычного объема. Она совсем плоская, легкая, закостеневшая, как покойница. Глаза закрыты, но она не спит. Даже лицо неузнаваемо, оно изменилось, съежилось и состарилось. Она вдруг стала другой, той, какой была бы, будучи некрасивой. Она открывает глаза и смотрит на Майкла Ричарда, зовет его: ах, Майкл…
Он ей не отвечает. Чарльз Россетт тоже встал и теперь стоит рядом с Майклом Ричардом, оба смотрят на нее. Опущенные веки подрагивают, слезы не льются.
По-прежнему слышен шум моря, там, внизу, на краю парка, и шум грозы, которая пришла наконец. Она смотрит на грозу в открытое окно, все так же лежа, между их взглядами. Чарльз Россетт сдерживается, чтобы не позвать. Кого? Ее, наверно. Что это за желание?
Он зовет ее.
Я плачу без причины, которую могла бы вам назвать, словно какая-то печаль во мне, внутри, кто-то же должен плакать, выходит, что это я.
Она знает, они здесь, совсем рядом, конечно, мужчины из Калькутты, она лежит не шелохнувшись, если бы ей… нет… такое чувство, что она теперь в плену какой-то боли, слишком давней, чтобы ее выплакать.
Кажется, Чарльз Россетт протянул к ней руку, кажется, эту руку ловят, притягивают к лицу, ослепляя его.
Подрагивание век прекратилось. Она спала, когда они ушли.
Океан – зеленая эмаль, хорошо видны острова, но парк еще в тени эвкалиптов, свет маячит в конце аллеи. Кричат птицы, они летят к побережью, небо – бессмысленная толчея, всегда.
Когда они идут через парк, вдруг слышится пение, где-то довольно далеко, должно быть, с другого берега острова. Да, остров узкий и длинный, Майкл Ричард узнает голос.
– Это та женщина из Саваннакхета, – говорит он, – и правда, она как будто следует за ней.
В самом деле, она добралась до острова – она приплывает сюда почти каждую неделю в пору летнего муссона, первой шлюпкой с продовольствием, пассажиров нет, она сидит в уголке, денег не платит. Вот и сегодня она приплыла. На нужный остров, она не ошибается. Бешеные слоны в джунглях находят дорогу к банановым рощам. Большой прямоугольный фасад в двести метров длиной, белое пятно, пронизанное электрическими огнями: еда.
