Митя поймал себя на мысли, что хочет выстрелить Кадчикову в рот. Он резко поднялся и, на ходу завинчивая фляги, побежал через ручей догонять цепь. Сначала в висках стучала кровь, но вскоре он успокоился и зарекся не есть с Кадчиковым из одного котелка и вообще поменьше иметь с ним дел.
К вечеру перед батальоном открылась уходящая к горизонту темно-зеленая узкая долина. По обеим сторонам, охраняя ее от внешнего мира, тянулись горные цепи с глубокими ущельями, пробитыми бурными реками. Оставался крутой спуск и небольшой подъем на маленькую горушку, обросшую деревьями и кустарником; она лежала перед ними как на ладони, достало бы сил дойти.
Вниз они сползали с рекой пыли и камней, растекающейся под ногами. Кому-то досталось по голове, но не сильно. Рядом с Митей ехал на спине солдат-афганец, у него был испуганный и жалкий вид, он никак не мог найти опору и что-то бормотал себе под нос, не то ругался, не то молился. Митя попытался его удержать за ранец, но сам поехал вниз и сильно разодрал штанину.
Только батальон спустился в долину, с гор посыпались звонкие очереди, начался обстрел.
Митя бежать уже не мог; он быстро шел, а сверху неслись щелчки, повторяемые тысячекратным эхом. Стреляли с той самой горы, откуда они только что спустились. «Зээнша» батальона — капитан с ярко-красным дергающимся лицом бегал взад-вперед и орал: «Быстрей, быстрей, сейчас накроют, бегом, все бегом! Не идти, всем бежать!» В его голосе слышался не приказ, а мольба, он просил их, словно маленьких детей, переходящих через дорогу. Капитан дал очередь по горе. На Митю это почему-то подействовало, и он побежал. От вещмешка болтало в разные стороны, в голове вертелось в такт хриплому дыханию: «Мертвое пространство, мертвое пространство», хотя при чем тут мертвое пространство, если пуля — дура. Он вцепился пальцами в горку и полез. Земля сочилась тонкими струйками из-под рук, и он несколько раз сполз, пока не ухватился за колючее дерево, при этом расцарапался в кровь — куча иголок так и осталась в теле, вызывая болезненное жжение.
Никогда в своей жизни Митя так не уставал. Он лежал, укрытый густым кустарником от пуль, и дышал как вынутая из воды рыба. Вся гора была усыпана распластавшимися, выжатыми людьми.
Но привал продолжался недолго. Через пять минут батальон ушел дальше, оставив для прикрытия их взвод, отделение гранатометчиков и двух связистов.
Пыряев быстро разбросал людей по постам и приказал строить укрепления, строить так, чтобы пуля их не рушила.
