Да, Америка ждала его с распростертыми объятиями, и чтобы быть достойным этого приема, дон Джузеппе повторял двадцать слов по-английски, которым научил его один североамериканский солдат.
На пятый день плавания, один из членов команды, ввел его в состояние холодного шока, сообщив, что судно действительно плывет в Америку, но в Южную, потому что Америка — как он сказал — гораздо больше и шире, чем все на свете надежды и все на свете страдания.
Оправившись от сюрприза, дон Джузеппе начал искать кого-нибудь, кто может рассказать что-нибудь еще о стране, куда они направляются, и так сделался другом машиниста, как и он, итальянца, который уже много лет плавал на судах Южноамериканской Паровой Компании.
Соотечественник рассказал ему об Аргентине, огромной стране, где мясо было чуть ли не бесплатно, и где было столько пшеницы, что до самого недавнего времени ее просто жгли, чтобы выработать электроэнергию. И кроме того — добавил он, — я знаком с семьей из Пиамонта, которая поселилась в Мендосе и открыла там макаронный завод, и если ты скажешь им, что пришел от моего имени — они наверняка предложат тебе жилье и работу.
Когда они приплыли наконец в Буэнос-Айрес и дон Джузеппе ступил впервые на американскую землю, машинист познакомил его с шофером грузовика, перевозившим матрацы из аргентинской столицы в провинцию.
- Хорошо, тано[1], я отвезу тебя бесплатно, буду оплачивать тебе ночлег и пищу, в обмен на это ты поможешь мне разгружать, но твоя основная миссия состоит в другом — ты должен разговаривать со мной во время всей дороги. Говори не останавливаясь, о чем хочешь, пусть это будут какие угодно глупости, главное — говори.
Дон Джузеппе не понял ни слова из речи шофера, но что-то позволило ему догадаться о том, чего хотел собеседник, так что он ответил «va bene»[2] и поднялся в кабину грузовика, ветхого Мака с хромированным бульдогом на капоте. Уже в результате первых километров дороги, ему понравилось это обращение тано, точно так же как со временем ему покажется забавным обращение бачича[3].
Как только они выехали из окрестностей Буэнос-Айреса, перед глазами молодого эмигранта предстала плоская, зеленая и бесконечная панорама, где лишь изредка глаз встречался с одиноким путником или машиной. Мягкие взгляды тысяч коров провожали их проезд через пампу, и чтобы водитель не уснул, он начал рассказывать ему о своей жизни, о войне, о Генуе и своей законной мечте о счастье.
Так они проехали многие сотни километров, и на рассвете следующего дня шофер свернул с трассы на пыльную проселочную дорогу, которая вела к домам фермы.
