– Здравствуй, батюшка, Степан Тимофеевич! – раздались кругом возгласы.
– Милости просим!
– Здорово, сынки, здорово! – весело кивал на все стороны Стенька Разин. К нему подскакали Фролка и Васька Ус.
– Иди суд чинить, – коротко сказал Фролка и дружески кивнул Василию.
– Много?
– Усь много! – ответил Ус. – Заперлись в церкви, проклятые! Так мы их оттуда выталкивали. Всех у раската посадили.
– Ну, ну! А воевода жив?
– У жив!
Василий ехал рядом с Стенькою и жадно смотрел по сторонам. Везде шумели толпы. Красные жупаны казаков, лохматые чубы украинцев мешались с сермягой, с синей посконой, и тут же мелькал стрелецкий кафтан или однорядка посадского.
С криком, беспорядочной гурьбою, несмотря уже на едущего атамана, люди врывались в дома и выбегали оттуда с узлами, иконами, шкатулками.
Один рослый посадский ухватил за волосы подьячего и тащил его. Тот падал на землю и отбивался.
– Под раскат его! – кричали вокруг.
– А славно гуляют молодцы! – с удовольствием сказал Стенька и прибавил: – Ты не думай, у меня порядок строгий, все поровну поделится!
Наконец показалась площадь и собор, рядом с которым высилась колокольня.
– Батько судить приехал! – раздалось в толпе, и она разом всколыхнулась и расступилась на две стороны. Василий взглянул перед собою и увидел страшную картину.
Вся соборная паперть была залита кровью, и у входа в церковь лежал, раскинувшись, обезображенный труп. Лица его не было видно, но в откинутой руке был зажат длинный нож, весь почерневший от крови.
А у пяты высокой колокольни во всяких позах, в изодранных одеждах, а некоторые и обнаженные вовсе, лежали брошенные, с завязанными руками старики, мужчины, женщины и даже дети. Впереди всех на ковре, в дорогом кафтане и латах, лежал пожилой полный мужчина. Лицо его было смертельно бледно. Ковер под ним был смочен кровью.
– А что было тут? – спросил Стенька, останавливая коня и быстрым взглядом окидывая картину.
– А какой‑то бисов сын, – ответил Фролка, – стал у двери да и ну, машет ножом и не пускает!
– Это дура, Фрол! – высунувшись из толпы, крикнул какой‑то оборванец.
– И впрямь дура! – усмехнулся Стенька – А ну, братики, подымите мне воеводу!
Он медленно слез с седла и вперевалку пошел к раскату.
Двое казаков бросились к лежавшему на ковре и, быстро взяв его под руки, поставили на ноги.
Стенька медленно подошел к нему, принял от казаков, взял под мышку своей сильною рукой и с ним вместе скрылся за маленькой дверкой колокольни.
