Кругом воцарилась мертвая тишина. Василий, Фрол и Васька Ус слезли с коней и все с замиранием сердца смотрели на верх колокольни.
– Вон они! – крикнул их толпы голос.
– Дурень, – ответил другой, – батько его на самый верхний венец взведет!
– Тихо идут как! Я в минуту бы…
– Небось батька, поди, несет его на руках!
– Вошли, вошли!..
На верхнем ярусе колокольни показался Стенька и с ним рядом воевода. Они стояли плечо о плечо.
Стенька что‑то говорил воеводе. Воевода покачал головою.
– Ишь, ишь! – заговорили в толпе. – Ну, конец тебе, воевода!
Стенька, видно было, как подтащил воеводу к низким перилам и толкнул его от себя в грудь обеими руками.
– Ух! – охнула толпа. Тело воеводы мелькнуло в воздухе и грузно ударилось о землю.
Что‑то вздрогнуло в груди Василия.
– Ишь ты как побелел, братику! – сказал ему, толкая его в бок, Ивашка Волдырь.
– С непривычки, – усмехнулся Ус.
Стенька Разин тихо вышел из‑под колокольни.
– Ну, и поджигать можно! – сказал он, подходя к своим.
– А что с этими сделать присудишь? – спросил Ус. Стенька оглядел толпу связанных равнодушным оком.
– Что? Да повесить их! – ответил он и пошел.
– Расправляйтесь, братики, со своими недругами! – крикнул Ус.
В ответ ему раздались рев и вопли. Толпа, стоявшая доселе в нетерпеливом ожидании, рванулись к подножию колокольни.
Вон казак взмахнул саблею, какой‑то мужичонка, вопя, рвался вперед, подняв над головою огромный кол; вон ражий стрелец закрутил волоса женщины на руку и медленно водил по ее горлу ножом. Кровь брызнула фонтаном, и он осклабился.
Василий отвернулся в ужасе и побежал вдогонку за атаманом. Вдруг он поскользнулся и упал, руки его скользнули по чему‑то влажному. Он поднялся. Тонкой струею от собора текла липкая кровь, перемешанная с грязью.
Он добежал до приказной избы и перевел дух. Навстречу ему с гоготом казаки, посадские и стрельцы ворохами тащили толстые книги, свитки и грудой кидали перед собою на площадь.
– Куда это? – спросил Василий.
Один казак посмотрел на него с удивлением.
– А жечь! – ответил он.
Василий вошел в избу. Посредине стоял длинный стол, уставленный едою, кубками и сулеями. Стенька Разин, засунув за широкий кушак руки, сдвинув шапку на затылок, кричал казакам:
– Несите, несите, молодцы!
Он увидел Василия и кивнул ему.
– Вот так я сожгу все дела и на Верху, в Москве! Ну их к бису. От них только одно горе!
Василий опустился на лавку. Стон и вопли стояли в его ушах; чуть он закрывал глаза, перед ним вставал стрелец, режущий женщину. Он невольно вздрагивал и раскрывал глаза.
