Калиновский распоряжался. Он заказал водку с закуской, а потом ужин и вино.
И он, и его товарищи, видимо, были оживлены, и в лице крымского помещика видели посланную им судьбою помощь.
– Вот вы говорили про того блондина, – сказал Свищев, чокнувшись с Патмосовым, – так мы вам скажем, что обогатили его, честь ему вернули, деньги, а он, мерзавец, после этого и надул!
– Скажите пожалуйста! Украл?
– Нет, этого не удалось, – сказал Калиновский, – просто отказался от компании и за свое счастье играть стал.
– Скажи, за свой страх! – вставил Бадейников.
– Это мы увидим! Я этого так ему не оставлю! Да – с! – и Свищев хлопнул огромной ладонью по столу.
Сам Свищев, огромный, рыжий, с громадной головой на короткой шее, с грубыми руками, пальцы которых были словно обрублены, производил впечатление разбойника с большой дороги.
Калиновский с манерами выхоленного пана, с певучим голосом, плотный красивый мужчина, являлся типичным шулером, и, наконец, Бадейников, дополнявший компанию, производил впечатление альфонса. Жгучий брюнет, вероятно, одессит, невысокого роста, с деликатными манерами, с кукольным лицом, на котором резко, как нарисованные, выделялись усы и брови.
– Что же ты сделаешь, медведь? – засмеялся он.
– Подведу, назову жуликом, в морду дам! – прорычал Свищев.
Патмосову стало страшно за Колычева. Для него было ясно, что этого Свищева можно напоить, потом раздразнить, и он полезет на всякий скандал, как бык на красное.
– Ха – ха – ха! – засмеялся Калиновский. – Друзья, его и подводить не надо. Сам влетит! Вы думаете, счастья надолго? А?
Бадейников с улыбкою кивнул, а Патмосов сказал:
– Известно!
И Калиновский разгорячился.
– Я уверяю вас, – сказал он, перегибаясь через стол, – что этот Колычев под конец именно за свой страх на фокус пустится, и тогда… – Он сделал паузу. – Всем только следить надо!
Он опрокинул в рот рюмку водки.
– Именно! – мягко сказал Бадейников. – Только следить!
Лакей внес ужин. Разговор на время прекратился. Патмосов затронул другую тему.
– А Ефрем Степанович преотлично устроился, – заметил он.
– Еще бы! Чего ему? Сиди и работай, – подтвердил Свищев.
– Единственный у нас. Я думаю, на всю Россию! – сказал Калиновский. – Из Москвы приезжают. Одно слово, артист!
