Вечером Хасан приходил к Фадлу. Его дом считался одним из самых богатых в Басре. Дворец Фадла и его отца в Багдаде, как говорили приятели Аджрада, не уступал чертогам самого халифа. А здесь у Фадла были самые искусные повара, самые расторопные слуги и самые красивые певицы и танцовщицы. Он всегда ровен, никогда не повышает голоса, но его слушались беспрекословно. Фадл похож на острый меч в бархатных ножнах — так казалось Хасану, — и его темные глаза с густыми, как у девушки, ресницами, сверкали иногда холодным блеском вороненой стали. Но с поэтом Фадл был всегда ласков, и часто они засиживались за чашей и беседой допоздна.
Хасан все реже бывал дома — домашние стали ему чужими. Он только изредка приходил в свою убогую лачугу, приносил матери деньги и, не слушая ее, снова уходил.
Если бы Хасан попросил Фадла помочь ему выкупить Джинан, тот сразу подарил бы ее поэту, но что-то останавливало Хасана, а его покровитель ни о чем не догадывался. Почему он ничего не сказал Фадлу?
В тот день Хасан утром, как обычно, вышел на Мирбад. Зайдя за угол, он едва не столкнулся с закутанной в покрывало женщиной. Он посторонился и хотел пройти дальше, но голос тетушки Зейнаб остановил его:
— Погоди, молодец, да буду я жертвой за тебя! Случилось несчастье!
У Хасана перехватило дыхание. Втайне он всегда боялся этого.
— Что с Джинан? — почти крикнул он.
— Тише, не кричи на улице! Беда, сынок, хозяин неожиданно для всех продал ее, даже с хозяйкой не посоветовался.
— Как продал? Но ведь он обещал мне!..
— Сынок, обещания подобны текучей воде. Он обещал тебе и выполнил бы обещание, но дела его расстроены. Ты ведь знаешь, мой хозяин никогда не жалел денег ни на подарки, ни на угощение! Удивительно ли, что он обращался к ростовщикам, а эти неверные брали с него непомерную долю за заем. А тут пришел к нему утром Ибн аль-Джассас и стал говорить, что ему срочно нужны деньги, как будто у него и так их мало, он богаче самого Каруна! А ты знаешь, что зерно еще не продано и хозяину негде взять денег. Он метался весь день как безумный и даже поссорился с хозяйкой. Дело едва не дошло до развода, счастье еще, что он вовремя опомнился. А вечером к нам пришел аль-Иджли. Я случайно услышала их разговор. Иджли сначала предлагал хозяину десять тысяч дирхемов за Джинан, а когда тот отказался, прибавил еще пять тысяч, потом еще пять, и наконец дошло до тридцати тысяч дирхемов. Наш господин спросил: «Зачем тебе понадобилась эта девушка, за которую ты даешь такие большие деньги?» Иджли ответил ему на это: «Она прославлена в стихах, о ней говорят в нашем городе. Если хочешь, я прибавлю за нее еще пять тысяч». Если бы хозяина не торопили с деньгами, он не отдал бы Джинан, а так…одним словом, он позвал судью и написал договор о продаже. Я тут же рассказала Джинан обо всем, но хозяйка не выпускала из дома ни меня, ни ее. Сегодня Иджли должен забрать Джинан.
