Никогда еще Хасан не садился верхом на такого коня — невысокого, стройного, с тонкой и гибкой шеей; никогда еще не было у него подобной одежды и седла. И никогда не было у него такого друга, великодушного и щедрого, понимающего с полуслова, красивого, как самая прекрасная девушка. Он был даже красивее Джинан.
Но всякий раз, как Хасан вспоминал Джинан, его вновь охватывала слепая ярость и чувство бессильной ненависти. Он старался отогнать воспоминания, но они настигали его всюду — у его коня такие же блестящие влажные глаза с яркими белками, как у Джинан, такая же гибкая шея. Закрывая глаза, он видел перед собой ее лукавую и доверчивую улыбку, ямочки на смуглых щеках, тонкие пальцы, окрашенные хной, слышал звон серебряных браслетов.
Правду говорят бедуины: «Кто спасется от когтей судьбы, того она схватит клыками». Жизнь, казалось, предвещала только доброе. Каждый день с утра Хасан уходил на Мирбад в лавку Юханны, где пировал с Аджрадом и его приятелями. Иногда, если Джинан посылала ему записку со старой кормилицей, он виделся с девушкой у ювелира. Эти короткие свидания доставляли юноше еще не испытанную радость. Он говорил Джинан все свои новые стихи, она быстро запоминала их и напевала своим чистым голосом. Она дарила Хасану вышитые платки, амулеты: серебряные коробочки с вложенными внутрь кусочками пергамента, на которых записаны слова Корана, маленькие бархатные подушечки, обшитые сердоликовыми бусинами и мелким жемчугом — от сглаза и наговора. Хасан брал девушку за руку, она доверчиво прижималась к нему, но если он пытался поцеловать ее, она быстро отстранялась. Они говорили о том, как Хасан соберет деньги и выкупит ее у Сакафи, как они будут жить вместе и даже спорили — он мечтал поехать в Багдад, а она хотела остаться в Басре: в Багдаде жизнь дорогая и много плохих людей, все ловкачи и мошенники стремятся в Багдад, там для них больше наживы, там много богатых домов. Она даже пугала Хасана рассказами о том, как воры в Багдаде приходят ночью к домам богачей с ломами и заступами, делают подкопы во дворы и убивают их обитателей.
Хасан смеялся и успокаивал Джинан забавными рассказами о Джухе — простодушном и мудром бедняке и их любимом герое: «Однажды ночью в дом к Джухе проник вор. Джуха проснулся, услышал его шаги, но притворился спящим. Вор долго и безуспешно шарил в комнате, наконец Джуха, которому очень хотелось спать, не выдержал и сказал ему: „Послушай, брат мой, ты напрасно беспокоишь себя и людей. Я не могу найти ничего в этом доме даже ясным днем, что же ты хочешь отыскать здесь темной ночью?“» Ему удавалось развеселить Джинан, и они мирились. Как нравился Хасану ее смех — будто звенели серебряные колокольчики на запястьях быстрой танцовщицы!
