Была глубокая ночь, и» замок» Левенвольде был погружен в сон. Но мирный сон его был нарушен гулким стуком молотка о металлический щит у ворот. Этот стук поднял на ноги всю дворовую прислугу. Это было так необычно.
Раскрыв маленькое окно в воротах, привратник громко по – немецки крикнул:
– Кто там?
Он увидел у ворот спешившегося всадника, неистово бьющего молотком в щит.
– Отворите скорее, – ответил приехавший, тот самый незнакомец, который задержал посланного Сумароковым на постоялом дворе в Черкизове. – Скажите господину, что я от его брата – графа, – продолжал он, – что нельзя медлить ни минуты. Откройте скорее ворота, если дорожите службой.
Окошечко захлопнулось, и наступило молчание.
Подождав несколько мгновений, незнакомец снова принялся бешено стучать в ворота. Наконец ворота раскрылись и его впустили. Один из слуг взял его коня. Выбежавший из дома маленький, худощавый, напыщенного вида молодой немчик грубо обратился к приезжему и резко сказал:
– Ты от брата высокородного господина. Если у тебя есть письма – давай, я передам господину… Я его камердинер.
Незнакомец смерил его презрительным взглядом и насмешливо ответил:
– Если ты камердинер, то поди и доложи своему господину, что я должен видеть его самого. А с его лакеями я разговаривать не буду. А если он не хочет меня видеть, то я уеду сейчас. Мне некогда.
И он пренебрежительно повернулся спиной к камердинеру Левенвольде. Тот на минуту опешил и потом, пробормотав какое‑то ругательство, гордо повернулся и не торопясь направился к дому.
– Да ты поторапливайся, – крикнул ему вслед незнакомец, – а то, смотри, попадет!
Незнакомец остался на дворе. Немногочисленная дворня с любопытством рассматривала его. Не обращая ни на кого внимания, он расхаживал по двору. По его походке было заметно, что он сильно утомлен. И действительно, в продолжение трех суток этот человек не спал и трех часов среди постоянной тревоги и опасений.
На крыльце появился камердинер.
– Эй, приятель, – крикнул он, – господин ждет тебя!
Спешным шагом незнакомец направился в дом.
Левенвольде, зевая, сидел на постели в своей скромной спальне. Он прикрылся до пояса одеялом. Ворот рубахи был расстегнут, голова всклокочена. Увидя вошедшего в сопровождении камердинера незнакомца, он крикнул недовольным голосом:
– Ну, что еще, разве нельзя было подождать до утра? В чем дело?
Незнакомец покосился на насторожившего уши камердинера и произнес:
– Только наедине, высокородный господин.
