Ожерелья Джехангира | страница 8
Рядом с ним под рубрикой «Рыболов-теоретик» был нарисован второй человек. Очень похожий на меня. Я размахивал спиннингом над кобылой, которая завалилась в трясину.
«Но-о, Машка!—говорил я.—Пошевеливайся. Смотри, какие хариусы на бороде у Ивана Ивановича! Купить надо для ушицы»
В этой карикатуре была большая доля правды, потому что за все лето я так и не поймал ни одной рыбины. В походе и перекочевках я всегда носил спиннинг в руках — прикреплять его к вьюкам было опасно, потому что лошади часто падали, проваливались в болотины, застревали между деревьями и, конечно, легко могли бы его сломать. Нередко приходилось «вдохновлять» спиннингом ленивых кобыл, «выуживая» их из трясины. В этом, пожалуй, заключалось его единственное полезное применение.
По совести говоря, спиннинг надоел мне до чертиков! Но все-таки я не выбросил его в тайгу, не утопил в бучиле, как по-дружески советовал Иван Иванович. Я все ждал: а вдруг мы поставим лагерь на счастливом месте и я увижу наконец тайменя — короля сибирских рек... Ждал и дождался.
Наступила осень. Закончив геологические исследования, мы перекочевали к межгорной впадине, на которой была удобная для посадки самолетов широкая поляна. За нами должна была прилететь «Аннушка». Но в горах неожиданно испортилась погода. Ударили морозы, с лиственниц начала спадать оранжевая хвоя. Вот-вот зашумят метели и остановятся реки,
Богомолов принял смелое решение — спускаться по Енисею на плотах. Мы должны были проплыть не одну сотню опасных километров, преодолеть коварные пороги и грозные водопады, среди которых многие лесогоны и рыболовы нашли свой последний приют.
К тому месту, где Сыстыг-Хем был более полноводен, а на берегу стояли сухие деревья, отправились рабочие для постройки саликов — маленьких плотов, скрепленных пареными тальниковыми прутьями. Геологические пробы и образцы перевозили к саликам на резиновых лодках. Последнюю партию груза начальник поручил сопровождать мне
Никогда не забуду этого чудесного осеннего дня. Саянская тайга стояла в праздничном наряде — малиновая, оранжевая, красная, золотая, и только синие пихты да зеленые ели оставались в неизменном темном убранстве. Гигантскими розоватыми колоннами высились столетние кедры. На каменных гребнях гор ярче ртути сверкал первый снег.
Мы плыли, а над нами торопливо пролетали запоздалые дикие утки, гуси, лебеди, с песчаных кос нехотя подымались жирные лоснящиеся глухари, то и дело встречались косули, переходившие реку вброд. Вечером наши резиновые лодки причалили к лагерю. Эскадра саликов, готовых к долгому пути, стояла в тихой заводи, ожидая команды капитана партии.