Джессика с нарочитой неторопливостью развязала ленты шляпы, сняла ее и аккуратно положила на сиденье стула. Затем потянулась к овальной медной задвижке, щелкнула ею, закрывая, и услышала, как он судорожно и громко втянул воздух.
Потом она проследовала к постели и села на край матраса.
Лицо Алистера приняло отчаянное выражение, а Джесс охватила дрожь предвкушения. Но тотчас же его лицо замкнулось и теперь казалось необычайно аскетичным.
— Что касается нашего пари, — сказал он, сжимая в кулаки руки, заложенные за спину, — то должен вам напомнить о неприличии вашего пребывания в моей каюте, запертой на задвижку.
На лице Джессики появилась широкая улыбка. До сих пор ей не представлялась возможность играть роль, о которой они договорились.
— Неужели я выгляжу так, будто приличия имеют для меня значение?
— Вы подумали о последствиях?
Ее руки в его руках. Его губы, прикасающиеся к ее губам. И все это для того, чтобы сконцентрировать все ее внимание на наслаждении. Сейчас она, как никогда, нуждалась в близости с ним. Джессика ощутила такой прилив чувства к нему и благодарности за то, что он изменил ее жизнь, что могла только сказать:
— Да. Я подумала обо всех последствиях.
Его жаркий взгляд проникал в нее.
— Я должен их перечислить на всякий случай.
— Нет.
Джессика сложила руки на коленях.
— Пожалуйста не надо никаких игр и никаких пари. Только не сейчас.
— Скажите мне, почему вы вдруг сдались.
— А почему бы и нет?
— Но почему сейчас? Я приглашал вас в свою каюту, и всякий раз вы отказывались, и это продолжалось много дней. И только минуту назад вы попытались уйти. Что заставило вас так быстро изменить решение? Вы хотите забыться? Думаете, близость со мной подействует на вас, как кларет? Должен вас предупредить, что я не так сладок, как выдержанное вино.
— У меня нет желания забывать что бы то ни было. По правде говоря, я хотела бы вспомнить и вспоминать позже каждую минуту этого дня.
Алистер не проявил никаких признаков чувства, и все же, казалось, воздух вокруг них вибрирует.
— Я чувствую огромную близость между нами, — сказала она. — И все же недостаточную. Думаю, это можно преодолеть, если раздеться.
— Я ни в коем случае не хочу вас принуждать или повредить вам в каком-нибудь отношении.
— Но этого не произойдет. Я больше этого не опасаюсь.
Его осторожность многое говорила о его намерениях.
Если бы он желал только близости с ней, его бы ничуть не интересовали ее переживания.
— Я не собираюсь останавливаться на полпути, как раньше. Сейчас полдень. Мой слуга и ваша горничная поймут, чем мы занимаемся. Возможно, поймут и остальные, если мы забудемся и не проявим должной осторожности.
