— Нет… То есть вообще-то да, — немного смутилась она, быстро закрывая крышку.
Вера живо повернулась к ней:
— Наташенька, поиграйте нам, пожалуйста! Так хорошо было бы послушать сейчас музыку. Пожалуйста!
— Нет, что вы! Я так давно не играла, что уже, наверно, все забыла…
Шубин подошел к ней, молча взяв ее руку, поцеловал.
— Наташа, я очень прошу…
Словно во сне Наташа села за пианино. Взяла на пробу несколько аккордов, словно вспоминая что-то. Инструмент был в хорошем состоянии, и через несколько минут она полностью освоилась. После небольшой паузы начала играть. Легкие, печальные звуки медленно поплыли по притихшей комнате. Ее руки не чувствовали больше скованности, а пальцы уверенно летели по клавишам. Словно забыв о присутствующих, Наташа отдалась во власть нахлынувшего лирического настроения. Чувства переполняли ее, звуки набирали мощь, потом стали незаметно гаснуть…
Последний аккорд уже отзвучал, но все сидели не шевелясь, все еще находясь во власти музыки.
— Спасибо… — тихо поблагодарил Шубин.
Еще немного помолчали.
— Наташенька, что это было? — спросила Вера.
— Ноктюрн Шопена.
— Если не ошибаюсь, последний, — уточнил Шубин.
— Да. — Наташа повернулась к нему. — Вам он нравится?
— Очень, — кивнул он. — А вы хорошо играете…
— Спасибо, это одна из моих любимых вещей. Наверно, поэтому сразу вспомнилась.
— Еще раз спасибо…
Так незаметно прошел день. Наташе показалось вдруг, что она знает этих людей всю жизнь, настолько легко и приятно было общение с Верой, а Александр Иванович…
Ей вдруг захотелось побыть одной, и, незаметно покинув гостиную, Наташа вышла в сад. В весенних сумерках все выглядело как-то таинственно. С удовольствием вдыхая прохладный воздух, девушка прошла по дорожке, ведущей к кустам сирени. Наклонилась к ветке и вдохнула ее густой, вязкий аромат. Увидев наверху пышную гроздь, хотела дотянуться до нее, но обожглась о высокую крапиву.
— Любите сирень?
Наташа вздрогнула и обернулась. Александр Иванович стоял у нее за спиной.
— Испугал вас? — снова спросил он. — Извините, не хотел. Я думал, вы слышали, как я подошел, а вы, значит, увлечены сиренью?
Тон его был насмешливый, однако глаза внимательно и серьезно смотрели на Наташу. Она смутилась, промолчала, стараясь скрыть некстати выступивший румянец.
— Я очень люблю сирень, — не обращая внимания на ее молчание, продолжал Александр Иванович. — Даже один раз рисовал с ней натюрморт.
— Я видела эту картину на выставке, — подтвердила Наташа.
