Ворота закрыты. И нет ручек, — не за что взяться, потянуть на себя. Была лишь узенькая щель, и в нее Нина крикнула:
— Эй, люди!
Не сразу и не торопясь к воротам подошел мужик с темно-русой бородой и синими молодыми глазами.
— Что вам угодно, добрые люди? — проговорил на чистом русском языке в приоткрытое оконце.
— Воды попить, — сказала Нина.
— Вода есть, но есть ли у вас сосуд?
— Сосуд? А у вас, что, и подать не в чем?
— Есть, сударыня, все у нас есть, но пожалуйте ваш сосуд.
Нина пошла к машине, достала из сумки термос. Вылила из него кофе, подала мужику. Тот сходил в ближайшую избу, набрал воды. И молча подал Нине.
— Но скажите, пожалуйста, — продолжала Нина, — почему вы не открываете ворота и не приглашаете нас в гости?
— У нас карантин, — отвечал он заученно, улыбаясь глазами, — не хотим, чтобы вы заразились.
— Но что за хворь на вас напала?
— А шут ее знает! — махнул рукой мужик и хотел было задвинуть окошко, но Нина не отпускала.
— Вы знаете русский язык и с виду русский…
— Да, сударыня, вы правы, мы русские и живем здесь по законам старообрядцев. Мы — потомки мятежных моряков с броненосца «Потемкин». Они пришли сюда с корабля и основали поселение. С тех пор мы живем здесь и веру православную храним. И русский быт, и обычаи. А больше не спрашивайте, речей лишних у нас разводить не принято. Храни вас Бог!
И оконце закрылось.
Удивленные, обескураженные, выезжали наши путники на шоссе. Солнце поднялось высоко и было изрядно жарко. Нина и Сергей опустили стекла, ехали не быстро. Нина не пыталась сокращать разрыв между ними и охранниками Иванова. Некоторое время думали о земляках, о стойкости людей, хранящих и на чужбине чистоту и святость русского духа.
— Даже посуду свою берегут от прикосновения чужаков.
— Да уж, суровы мужики. Я где-то читала, что и женятся они и выходят замуж только за своих. А посмотри: деревня-то совсем как русская.
Нина и еще говорила о русском поселении, но Сергей смотрел на бегущую обочь дороги причерноморскую степь и думал свою думу.
— О чем ты? — спросила Нина.
— Я?.. Да разное лезет в голову. И помолчав с минуту:
— Прости меня, Нина, но я понять хочу, как можно быть женой и…
— Ясно. Мне все понятно. Не продолжай, — проговорила Нина. И свернула на обочину, притормозила. А когда вышли из машины, взяла Сергея за руку, отвела в сторону. Задумчиво перебирала волосы его.
— Понимаю тебя, родной, хотела бы снять с твоей души камень, все рассказать как есть.
Снова потянула за рукав, кивнула на машину:
