— В нашем классе ребята любят Гладкова и Емельянова. Емельянов веселый. Ребята с ним дружат. Но ведь сейчас мы принимаем их в комсомол. За Гладкова все поднимут обе руки, его уважают. Гладков не старается выставлять себя на первое место, самое главное для него — комсомольская честь. А ты, Емельянов?
Борис замолчал. Вспоминая ссору Емельянова с классом и ту обиду, которую он пережил на уроке за ребят и себя, за Надежду Димитриевну, он вскипал гневом. Ему хотелось хлестать Емельянова резкими и злыми словами. Но он приучался быть сдержанным, этот серьезный худенький мальчик, который волю считал самым высоким человеческим качеством. И он заставил себя продолжать речь спокойно, не сводя с Саши прямого, твердого взгляда.
— Мы, весь класс, дали тебе поручение. Я был уверен, что ты отнесешься к нему как к комсомольскому поручению. Я не догадался тебе об этом сказать. Но зачем говорить? Разве можно делить пополам свою жизнь: вот я комсомолец, а сейчас я просто Саша Емельянов? Нельзя! Настоящий комсомолец не может жить двойной жизнью.
Почему все наши ребята загорелись желанием сделать вольтметр? Потому что мы любим Надежду Димитриевну. Мы хотели, чтоб она увидала, как ребята ее уважают и как благодарны за все, а потом мы непременно сказали бы, что вольтметр сделал ты. Все равно мы открыли бы. Мы только хотели, чтоб Надежда Димитриевна поняла — не один человек о ней позаботился, а весь класс. Вот чего мы хотели добиться. А Емельянов? Чего ты добивался?
Когда я позвал ребят на пустырь, чтоб обсудить, как нам выручить Надежду Димитриевну, я думал — мы, комсомольцы, должны всегда итти впереди, должны первыми начинать всякое важное, полезное дело. И потому мы все радовались, что ты согласился делать вольтметр. Но ты не понимаешь, должно быть, что такое комсомольская гордость и честь. Сорвалась твоя слава, и ты украл у ребят и Надежды Димитриевны радость. Ты сам признался, что тебе стало все безразлично. Тебе не важно общее дело, а важно свое. Мы это видели. Ты индивидуалист. И если представить… вдруг с нами случилась беда? Как ведут себя индивидуалисты в беде? Они спасают сначала себя, а не общее дело, не народ. И… я против того, чтоб индивидуалистов принимать в комсомол. Емельянов не заслужил комсомольского билета. Он до него еще не дорос. И я против.
Ключарев сказал и ушел. В зале воцарилось молчание. Многие тайно мечтали о том, чтобы все оказалось ошибкой. Сейчас она разъяснится, тогда можно спокойно и весело проголосовать за Емельянова, о котором все говорят, что он неплохой парень.
